Месть. Никогда не прощу - Софи Вирго

Я вижу, как в его глазах загорается ярость. Ему не нравятся мои слова.

Я прямо-таки вижу в его взгляде слова: "Радуйся, недолго тебе осталось. Я позабочусь о том, чтобы ты сдох где-нибудь на теплотрассе, в нищете".

Не знаю, может, я себя, конечно, уже сам накрутил, но почему-то мне видится именно то, как его длинные пальцы сжимают воображаемую удавку на моей шее.

- Ты... Ты просто... - он задыхается от злости, слюна брызжет изо рта. - Иди ты в жопу, Тимофей! - бросает он мне и выходит, громко хлопнув дверью так, что с полки падает хрустальная статуэтка, подарок к десятилетию фирмы. Она разбивается вдребезги, как наша дружба.

Отлично. Все так и должно быть. Альбина попросила держать его в напряжении. Попросила сделать так, чтобы он нервничал. И я с удовольствием ей в этом помогу.

Человек, который неспокоен, совершает ошибки.

И нам это только на руку с ней.

Глава 19

Глава 19

Ирина

- Ты уверена, что он не сорвется, Ир? Мне что-то не нравится все это. Ты его слишком долго раскачиваешь. Слишком долго. Проект какой-то не многообещающий, а жизнь ты себе уже испортила. Сейчас, если не выгорит - куда тебе этого ребенка? Что ты с ним делать собралась? Это ярмо себе на шею, дура ты, девка, что повесила?

Пытается вмешаться мать.

Терпеть не могу, когда она делает вот такие нравоучения. Я ее не прошу давать мне советы, потому что советы мне ее в таком роде не сдались. По делу конструктив - да, но вот это... Пусть своим пессимизмом кого-то другого заражает.

- Все будет нормально, я уже практически его дожала. Мы на финишной прямой. Он готовит документы на развод. Он готовится подставить друга. Все хорошо, мам, все идет по плану. И даже лучше, чем могло бы быть, - говорю и пытаюсь успокоить истерику.

Как же она достала! Как будто мне эти деньги не нужны. Как будто я сплю с этим уродом не потому что мне так нравится, а потому что надо. Он же не мужик, он тряпка половая. Но из мужика веревки не свить, мужика так вокруг пальца не обвести. Ну, ничего, недолго мне осталось.

- В любом случае, ребенок тебе потом зачем? Что ты с ним делать будешь? Ну вот сейчас раскрутишь его, и что потом? Возиться с ним всю жизнь? Деньги, конечно, это хорошо, что будут, но... Отдавать в частную школу куда-нибудь, чтобы он тебя не видел, и ты его не видела, так все равно это кабала.

- Ой, мам, я не собираюсь его ни в какие частные школы отдавать. Когда дело выгорит, я просто сдам его в детдом. Он мне не нужен. Мне просто нужна была возможность, и ребенок ее открыл. Все. Я рожала не для того, чтобы быть матерью.

Как же бесит, что ей приходится объяснять такие простые вещи.

- Ну, в принципе, хороший вариант. Он еще мелкий, может быть, даже какая-нибудь чокнутая его и заберет. Ну, давай, проворачивай это побыстрее, побыстрее. Альбина явно что-то задумала. Я чувствую, что что-то не так, и я сегодня была у гадалки.

Я цокаю, чувствуя, как по спине пробегают мурашки раздражения. Губы сами собой складываются в презрительную гримасу, а пальцы непроизвольно сжимают телефон. Когда она уже перестанет верить в это шарлатанство.

Сколько раз она мне всякое грозила, и никогда ничего не было, потому что всегда ее карты были и есть разводом на деньги, лапшой на уши.

- Ой, давай не цокай мне там. Ира, мне не понравился ее расклад. Она сказала, что неудача ждет, крах надежд и обещаний, перемены будут, плохие перемены. Ускоряйся. Ускоряйся, нужно успеть до этой плохой волны все сделать. Вдруг еще получится избежать? Она сказала, если подсуетиться, все будет идеально. Так что ты там давай суетись, суетись.

Ничего себе. В горле встает ком от этой абсурдной смеси мистики и практичных советов. Похоже, эта гадалка-шарлатанка вышла на новый уровень, говорит то, что хочет услышать мать, которая всегда уверена в поражении, но при этом дает надежду, что все может быть замечательно.

- И вообще... Надо его жену в больницу отправить, ноги ей переломать, переехать машиной. Не знаю. Думай, Ира, думай, отправь ее на больничную койку. Я посмотрела на нее, это же тварь, гадина. Она как бульдог вцепится потом ему в ногу. Она не отпустит просто так.

Вот же завелась. Я, конечно тоже думала, что Альбину надо как-то вывести из строя, но потом поняла, что это не нужно. Клуше и без того досталось по жизни, и еще достанется. В голове всплывает ее лицо, это жалкое, страдальческое выражение, когда она смотрела на тот проклятый портрет. Нет, даже думать об этом противно.

- Она еще потом долго будет нервы трепать. Ира, с ней нужно что-то сделать.

- Ой, мам, я тебя умоляю, она такая дура, - голос звучит резче, чем хотелось бы, и я тут же делаю глоток воды из хрустального бокала, чувствуя, как ледяная жидкость обжигает горло. - Она столько лет не замечала ничего. И здесь я с ней столько времени общаюсь, что... Это... Кошмар. Причем она даже видела портрет, где я, сын, ее муж, и она ничего не сказала.

Рассказываю матери то, что раньше не говорила, надеюсь это ее заткнет. В животе сводит от нервного напряжения, будто проглотила раскаленные угли.

- Она жалкая, никчемная женщина, она боится. Она очень боится. Нормальная бы баба уже мужику своему все нервы вытрепала, а это просто приняла правила игры мои правила игры. Ей хватает того, что есть. Она мне улыбается, пытается со мной дружить. Видимо, надеется, что все будет хорошо и я его все же не уведу и будем делить его на двоих. А так не бывает, мам, так не бывает.

Черт, надо сворачивать разговор, завела мать не на шутку. В висках пульсирует, будто кто-то бьет молоточком изнутри. У меня уже