Прощай, неразделённая любовь - Марина Галс

от кухонного гарнитура. Руки сами собой скрестились на груди, чтобы выстроить не очень надёжный, но всё-таки барьер между нами. Может, этот жест не остановит его, но хотя бы даст понять: я не из тех, кого можно прижать к стенке одним только взглядом. Не из тех, кто растает от первого же намёка на внимание.

Соколов остановился буквально в шаге и упёрся кулаками в столешницу по бокам от меня, отрезая пути к отступлению. Между нами оставалось так мало воздуха, что я почувствовала себя запертой в этом крошечном пространстве.

— Светка, возвращайся ко мне, — глухо проговорил он, наклонив голову между высоко поднятых плеч. — Я не должен был отпускать тебя тогда…

Я примолкла, чувствуя, как внутри клубится ком из обид, злости и чего-то ещё, чего я никак не хотела признавать. Может, это было сожаление? Или остатки той глупой надежды, от которой я так и не смогла до конца избавиться?

— Ну чё ты, так и будешь задницей в клубешнике вертеть?! — он резко выпрямился во весь рост, и я почувствовала себя такой хрупкой по сравнению с ним. — Для этого, что ли высшее образование получала? Диплом с отличием? Ведь ты же хороший специалист!

Я хмыкнула, стараясь, скрыть дрожь в голосе.

— А как же твоя Лилия с аппетитной попой? — не удержалась я от язвительной «шпильки» в адрес своей преемницы. — Её куда денешь? Или надеешься, что я вместе с ней стану работать?

Он только раздражённо отмахнулся:

— Нет, конечно. Будешь только ты. Моя лучшая помощница из всех, что были.

— Так, а с Лилией-то что? — повторила я свой вопрос. — Ты же не можешь уволить её просто так, безо всяких оснований.

— Уволить не могу, а перевести на другое место — запросто. В архив её работать отправлю. Там ей самое место. Интеллектуальный предел у неё — кофе разносить, да бумажки в папочку подшивать.

Его пальцы снова впились в столешницу, и он наклонился так близко, что я почувствовала его дыхание на своей коже.

— Так, ты вернёшься, а?!

Иван выглядел почти убедительно. Почти. Но я знала его слишком хорошо, чтобы верить каждому слову. Да, он умел говорить так, что хотелось сразу согласиться. Умел смотреть так, что казалось — он действительно проявляет заботу.

И всё-таки я решила не сдавать свои позиции так быстро. Надо, по крайней мере, «выторговать» для себя дополнительные бонусы, о которых я не решалась сказать ему раньше. Если уж возвращаться, то на своих условиях.

— Звучит заманчиво, Ваня, но мне не хочется всю жизнь оставаться на должности младшего юриста, — выпалила я, отбросив подальше свою обычную тактичность. — А у вас… то есть у тебя не будет никакого карьерного роста! Опять всё то же самое: принеси, подай, распечатай, слетай за бутербродами! Я что, так и останусь на побегушках до самой пенсии со своим красным дипломом?

Его брови резко взлетели вверх, глаза возмущённо уставились на меня:

— То есть, как это не будет карьерного роста?! О чём ты вообще говоришь?

Он отстранился, разведя руки, будто я только что обвинила его в чём-то совершенно несправедливом.

— Обязательно будет карьерный рост! Обучишь кого-нибудь из стажёров на свою позицию, и я сразу повышу тебя до старшего юриста. А там, можешь экзамен на адвоката сдать или стать партнёром компании. Всё в твоих руках, Светик! Если поладим, конечно...

Последние слова он произнёс с лёгкой усмешкой, и в его взгляде промелькнуло что-то хищное. Как будто он уже точно знал, что я соглашусь. Был уверен, что не устою перед ним и быстро сдамся.

Глава 23

Соколов развернул передо мной такие головокружительные карьерные перспективы, что у меня чуть было, не закружилась голова. Он говорил о стремительном взлёте, о большом будущем, о зарплатах с шестью нулями. Всё это звучало как сказка, в которую очень хотелось верить. Только вот эти последние слова « если поладим » никак не давали мне покоя.

Интересно, что он имел в виду? Как именно я должна с ним поладить, чтобы продвинуться по службе в его юридической фирме?

Я не знала, что думать.

Эта его фраза, сказанная с лёгкой усмешкой, прозвучала слишком уж двусмысленно. Может, это был простой оборот речи, а может за ней скрывалось что-то большее? В голове неожиданно пронеслись обрывки фраз из прошлого — сплетни коллег о том, каким путём «некоторые» представительницы прекрасного пола добивались повышения.

Меня передёрнуло. «За кого он меня принимает?»

— Поладим?! — нервно переспросила я, метнув на него гневный взгляд. — Что это значит? Я вообще-то не собираюсь делать карьеру через постель! Если ты думаешь, что меня устроит такой вариант, то больше нам разговаривать не о чем!

Соколов замер на секунду, будто не ожидал такой бурной реакции с моей стороны. Но затем резко перебил, почти крича:

— Что ты, что ты! Ничего такого я не думал и совсем не это имел в виду!

Он сделал паузу, собираясь с мыслями. Потом пояснил свои слова:

— Речь вообще-то шла о твоей профессиональной квалификации, если ты вдруг захочешь стать партнёром компании, но…

Его голос вдруг стал низким и проникновенным, в глазах появился хищный, почти неуправляемый блеск:

— Если бы ты только знала, Светка, как я хочу тебя!

Я почувствовала, как руки Соколова легли на мои плечи, и скользнули по ним, сдвигая тонкие бретели сарафана. Ткань мягко поползла вниз, обнажая кожу, и прежде чем я успела что-то сказать, его губы — горячие, ненасытные, тут же приникли к моей шее.

— Не могу прийти в себя с той самой минуты, как увидел тебя вчера в ресторане! — заговорил он прерывисто, обжигая своим дыханием. — Ты была такая… Не описать словами. Сразила меня наповал!

Он навалился на меня всем телом и начал покрывать поцелуями шею и оголившуюся грудь. Я глубоко вдохнула, пытаясь поймать воздух, и поняла, что отступать некуда: только кухонная тумба за спиной и крепкое тело Соколова, опасно нависшее надо мной.

Кажется, та линия, за которую ещё можно было отступить, уже безвозвратно пройдена.

***

Иван был настойчив.

Не просто настойчив. Он был как ураган, неудержимый и беспощадный, как стихийное бедствие, сметающее все преграды на своём пути. Казалось, что он заполнял собой всё свободное пространство вокруг меня, оставляя лишь хаос в мыслях и сбитое дыхание.

Его руки, умелые и