Семь пятничных шалостей - Соня Субботина

Юля закончила осматривать очередной стеллаж и пошла к следующему.

По ее ощущениям, они провели здесь целую вечность. Выйдут отсюда, а вместо Алины с лимонными волосами (кажется, работать здесь очень скучно, и она решила от нечего делать самостоятельно покрасить всю голову неоново-желтым текстовыделителем) их встретит седая бабулька. Юля почувствовала себя на месте Энн Хэтэуэй в «Интерстелларе» на планете, где час равен одному земному году. В этом дурацком архиве время не могло не искажаться.

Дурацким архив был в первую очередь потому, что Юля совершенно ничего не могла найти. Она ожидала, что над нужным ей стеллажом, переливаясь всеми цветами радуги, вспыхнет вывеска:

Русские народные костюмы тут!!!

Или все документы хотя бы будут рассортированы по датам. Или в алфавитном порядке. Но это… какой-то кошмар! И как работники здесь вообще ориентируются?! Даже в комнате Лады порядка больше, чем в этой сортировке!

Помимо непонятной организации хранения бумаг Юлю бесило, что здесь слишком мало места. Стеллажи нависали со всех сторон, и ей казалось, что еще немного, и у нее начнется приступ клаустрофобии, хотя замкнутых пространств она никогда не боялась.

К тому же ей казалось, что помимо бесконечных бумажек ее окружает запах холодца. Она отчетливо чувствовала его везде, куда бы ни пошла.

За своими мыслями Юля не заметила, что зашла в тот же проход, что и Максим, на время отключивший фонарик. Юля налетела на него и испуганно ойкнула, но тут же поджала губы.

Среди шелеста бумажек раздался голос Макса:

– Не пугайся, это всего лишь я. – Он включил фонарик, и Юля увидела упавшие на пол листы.

– Я соберу. – Она резко села на корточки, лишь бы увеличить дистанцию между ней и Максимом.

– Я помогу.

Не успела Юля возразить, что не надо, как их лица оказались друг напротив друга. Близко-близко. Кончики носов почти соприкасались. Ближе, чем когда-либо было. Юля почувствовала, как сердце забилось как сумасшедшее. Должно быть, это услышал и Максим. Они ведь слишком близко, а кругом слишком тихо.

Юля поплотнее сомкнула губы, почти не глядя, сгребла бумажки с пола и сунула их Максу в руки. Их пальцы соприкоснулись, и Юле показалось, что по пояснице пробежались не то электрические разряды, не то просто мурашки. А может, это вообще взявшийся из ниоткуда сквозняк. Она так и не поняла, что это было, убрала руку и решила, что ее миссия по сбору бумажек выполнена.

Стоило ей резко встать, как в глазах потемнело. Хотя, казалось бы, освещение здесь и так не очень. Ей даже показалось, что она на время ослепла. Стало очень страшно. По коже пробежался неприятный холодок. Она пошатнулась и уже готовилась впечататься затылком в стеллаж и пасть под бумажными завалами смертью храброго любителя истории, но ей не дали.

В одной руке Макс держал документы, в другой – Юлю за талию. Между их лицами вновь оставались считаные миллиметры. Он вновь вдохнул аромат ее духов, с которым сегодня смешались запахи книжной пыли и почему-то мяты. Может, и правда сестра-близнец? В голове зазвучала песня про библиотеку, которую на днях ему напела Ириша, но он быстро прогнал эти мысли. Ему почему-то мучительно захотелось поцеловать Юлю. В данную секунду это казалось таким же жизненно необходимым, как вода, как воздух.

Но пока Макс на мгновение задумался, а стоит ли, Юля вывернулась из объятий и вышла из прохода, оставляя его наедине с желанием.

– Это все бесполезно, пойдем, – бросила она ему.

– Да, конечно.

Макс справился с порывом зашвырнуть документы куда подальше или порвать их на мелкие кусочки. Вместо этого он аккуратно вернул все на место. Как будто бумаги не рассыпались по полу. Как будто им с Юлей не пришлось их собирать, то и дело соприкасаясь руками. Как будто он не завис в паре миллиметров от лица девушки, что ему так нравится, в нерешительности. Как будто он не хотел накрыть ее губы своими и мягко и нежно поцеловать.

Макс считал, что он из числа тех парней, что умеют понимать намеки. И по его мнению, Юля даже не намекала, а практически в открытую заявляла, что такое резкое сближение ей совершенно не по душе. Нет так нет. Ему не надо повторять дважды. Здесь и сейчас он явно понял две вещи: электронные хранилища информации куда лучше и удобнее бумажных и он для Юли просто друг, без всяких «но», «возможно» и переходов на новые уровни близости. И если первое было для него просто фактом, не имеющим совершенно никакой эмоциональной окраски, то второе никак не могло не расстраивать.

Когда они вышли из архива, их встретила широко улыбающаяся Алина.

– Ну что, нашли что-нибудь? – Она и так знала ответ на этот вопрос, но все равно решила спросить.

– Нет, – буркнула Юля и вновь поджала губы.

Алина хотела ответить: «А я говорила», но она ничего им и не говорила, так что сказала совершенно другое:

– Если хотите, можете сказать, что вам нужно, я сама поищу, как время будет, а потом отфоткаю и отправлю вам.

– Правда? – просияла Юля.

Она тут же забыла про запах холодца, подскочила к Алине и быстро начала перечислять, что конкретно она ищет. Список получился внушительным.

Максим молча наблюдал за разговором со стороны. Раньше Юля так увлеченно разговаривала с ним, вместо того чтобы вести себя так, будто все слова у нее платные.

Он мог бы убедить себя в том, что подобная перемена его ничуть не задела, но не хотел себе врать.

Он слушал, как Юля перечисляет нужные годы, хотя всегда говорила, что у нее тяжело с запоминанием дат, уточняет, информация о каких элементах костюма ей нужна больше всего. И лишь сильнее убеждался в своей правоте.

В этом предбаннике, вернее «предархивнике», он четко понял еще две вещи: он совершенно точно в нее влюблен, но, к сожалению, это так же совершенно точно не взаимно. И этому, как и аксиомам в геометрии, не нужны никакие доказательства.

Глава 10

Холодец не виноват

Привет! Я тебя очень ждал.

Я ждал, когда город уснет.

Женя Трофимов, «Комната культуры» – «Привет»

Запара подкралась незаметно. Подкралась и напала со спины, утащив Юлю в пучину новых дедлайнов. Причем и учебных, и рабочих.

За неделю до премьеры режиссер заявил, что костюмы никуда не годятся и нужно срочно все перешивать! Срочно!

И как бы ему ни напоминали, что он сам же и утвердил эти