Моя жена не должна знать - Лу Берри

В последнее время его жизнь походила на сплошную череду бед.

Временный отпуск на работе перерос в увольнение. Скандал, который поднялся в университете благодаря стараниям Алины, потушить уже не удалось. Когда стало известно, что она обвиняет его аж в изнасиловании, а полиция заявилась в университет, чтобы опросить свидетелей, подключились родители других студентов и стали требовать его ухода.

Так он и оказался уволен с формулировкой «за аморальное поведение».

Кроме того, несколько раз Николай проходил допрос в полиции. Но благодаря тому, что коллеги и некоторые студенты однозначно высказались в его защиту, дав понять, что Алина сама на него вешалась, да и следов насилия на ней не обнаружили, дело в итоге не завели.

Но эта дрянь все равно разрушила его жизнь до основания.

Впрочем, она ли?.. Если бы он не повёлся, не связался с ней – ничего этого не случилось бы.

Презрительно хмыкнув, Николай потянулся за бутылкой. Только алкоголь в последнее время помогал ему хоть как-то существовать. Помогал хоть ненадолго забыть, что он едва не сотворил со своей женой…

И что сын все это видел.

Николай при этом не думал, что уничтожает сам себя. Ему просто хотелось, чтобы не было больно. Чтобы душа не выла, чтобы не грызла совесть.

Он уже собирался сделать глоток, когда услышал, как в прихожей отворилась дверь. Наверно, вернулась мать…

Но лёгкие знакомые шаги дали понять, что он ошибся.

Забыв, как дышать, Николай слушал, как она приближается. Боялся, что ему это все лишь мерещится.

Но она оказалась настоящей. Его жена.

Её появление было похоже на внезапное воцарение солнца в кромешной тьме.

- Здравствуй.

- Ксю… - выдохнул он.

Неловко вскочил на ноги, едва не перевернув бутылку. Внезапно стало до ожога в груди стыдно, что она застала его в таком состоянии…

Но радость от того, что она пришла, перевешивала все.

Он сделал к ней шаг, желая обнять, ощутить, что она и впрямь настоящая, но её взгляд его остановил. Он смущённо замер, понимая – возможно, он её пугает…

Но она ведь всё-таки пришла!

- Давай обозначим сразу, - раздался её ровный голос. – Я здесь не ради тебя. Ради сына.

Он послушно кивнул. Ему было неважно, почему она здесь. Было важно, что видит её. Может с ней говорить…

Что она не вычеркнула его окончательно из своей жизни после того, что он сделал.

- Ты садись… - предложил он.

И вдруг осознал, что надо прибраться. Принялся суетиться, убирая бутылки, поправляя диван…

- Брось, - коротко попросила она. – Лучше расскажи, что с тобой произошло.

Он упал обратно на диван, негромко хмыкнул…

- Я тебя потерял. Вот что произошло. А остальное – неважно.

- И все же… что с твоей работой?

- Уволили. За связь со студенткой. Или, точнее, за аморальное поведение, не имеет значения.

Она кивнула, принимая его ответ.

Присела на краешек кресла. Немного помолчав, сказала…

- Ты разочаровал меня, Красников.

- Я знаю, - глухо отозвался он.

- Не знаешь. Дело уже не в наших с тобой отношениях, дело в том, как ты поступил с сыном.

Он закрыл руками глаза – хотелось разрыдаться. Воспоминания о том, как сын защищал свою маму от него же, своего отца, больно ранило.

Он никогда не забудет его глаза в тот момент.

А Ксюша продолжала…

- Вместо того, чтобы объясниться с ребёнком, ты просто исчез. А он по тебе скучает. Не говорит мне об этом, чтобы не расстраивать, но – скучает.

Николая затрясло.

- Я не понимаю тебя, Коля. Да, у нас с тобой все кончено. Но раз я не могу тебя простить – значит, и сын тоже должен страдать? Я думала, что ты его любишь…

- Люблю, - глухо отозвался он.

- Помнишь, как мы его ждали?.. Я так долго не могла забеременеть, что, когда это наконец случилось, то казалось нам настоящим чудом… А помнишь, как я мучительно рожала? Ты ведь был там, все видел… Ты на руках меня носил после этого, вставал к сыну по ночам чаще, чем я сама… А что теперь?

Он растёр пальцами болезненно заслезившиеся глаза.

- Теперь мне стыдно. Нет, не просто стыдно. Я умереть хочу из-за того, что наделал. Я не знаю, как заговорить с ним, что сказать… Я всегда был для него героем… а кто я теперь?..

- Теперь ты, как и раньше – его отец. А умереть – это самое простое, что можно сделать. Ведь тогда не нужно отвечать за свои поступки, верно?

Он поднялся с места. Подошёл к ней, сел у неё в ногах. Осторожно, боясь оттолкнуть, коснулся её рук…

- Ксю, прости меня… за тот последний раз. Я был пьян, совершенно не понимал, что делаю…

- Ты и сейчас, судя по всему, не особо трезв. Даже поверить не могу, что ты до такого опустился.

Она сказала это – и он сам себе показался омерзительным и ничтожным. И он не хотел таким дальше быть!

- Я исправлюсь.

- Очень на это надеюсь.

Он несмело погладил её ладони.

- Ксю, я просто… не знаю, как без тебя из всего этого выбраться. Я тебя люблю, никогда не переставал любить. И не перестану…

Она покачала головой.

- Ты давишь на жалость. А возвращаться к кому-то из жалости – это худшее, что можно сделать для себя самой. Я не хочу жить с тобой, постоянно ожидая нового предательства. И я не должна перед тобой оправдываться за то, что не готова тебя простить. Это ты меня предал, ты все растоптал. Не я.

Он сглотнул. С болью ощущал, что вот она, рядом с ним, и он даже может её коснуться…

Но отныне она для него недосягаема, недоступна.

Ксю встала. Так, словно опасалась, что он ничего не понял, проговорила…

- Мы с тобой все, что нас касалось, уже обсудили – повторяться не стану, потому что ничего в моем отношении к твоим поступкам не изменилось и не изменится. Но если ты ещё помнишь, что такое быть отцом и если сын что-то для тебя значит – то ты знаешь, что делать дальше и как поступить.

Он молча смотрел, как она уходит.

Уходит самое дорогое, что было в его жизни. Точнее, его часть.

Но ведь ещё оставался Тимка.

И Коля просто обязан был добиться хотя бы его прощения.