Белоснежка не для гномов - Ева Финова

я знаю, — недовольно бросил Илья, поглядывая на браслет, ожидая, будто вот-вот поступит вызов. Интуиция подсказывала, Лобанова не зря набрала обороты и разворошила осиное гнездо. Попытка убийства — вместо приветствия, слишком круто даже для мажориков, пускай с нарушением психики. Чтобы провернуть такое, должна действовать целая преступная группировка.

— Была не такая, — зло бросила жена, вставая с шезлонга, — но точно стану, ещё хоть раз прокатишь меня, любимый. Всему есть предел. Чтобы через полчаса был в спальне. Жду тебя там.

— Ладно, — бросил Ильич на автомате.

— Не ладно, а так точно, товарищ жена!

— Так то… — начал было он повторять, но вовремя опомнился. — Прекрати.

— Ага, вот так всегда. Наобещаешь, лишь бы я отстала, а потом не помнишь, что именно. Спальня, говорю, через полчаса я тебя жду. Усёк?

— Да, усёк.

— Ну-ка повтори.

— В спальню через полчаса, — безопасник проделал тот же трюк, не отвлекаясь от браслета. Сверял информацию по задействованным в операции сотрудникам. Где же была утечка?

— Эй, работничек, ты меня слышишь?

— Двадцать девять минут и пятьдесят пять секунд, я выставил таймер, время пошло, — ответил ей муж, — иди припудри носик или что ты там делаешь?

Фыркнув, Шипуля встала и посмотрела на мужа грустным взглядом, отчётливо понимая, плакал их отпуск, если он так серьёзно над чем-то работает.

— Смотри, точно ведь разведусь.

— Двадцать девять минут, я всё помню.

— Ага-ага, помнит он, — проворчала его супруга, устремляясь обратно в первоклассный номер фешенебельного отеля, выстроенного в джунглях Первого континента планеты «Земля-7». — Пойду посплю, точно успею увидеть десятый сон, пока ты снова обо мне не вспомнишь.

— Я всё слышу.

— Говорю, что ты козёл.

— И это тоже. — Ильич всё ещё не отвлекался от картинки, высвеченной браслетом, лишь его бровь взметнулась выше обычного. — Или намекаешь, будто изменила мне с кем-то?

— Ага! С подушкой! — проворчала жена. — Чесслово, надо было найти себе нормального мужика, а не задр…

— Да-да, слышал миллиард раз, я тоже тебя люблю.

— Хам.

— Именно, — поддакнул супруг. Ненадолго отвлёкшись от картинки, он проводил тоскливым взглядом свою красотку-жену, виляющую перед ним красивым бикини, а точнее, тем, что под ним. Его так и подмывало бросить всё и присоединиться к ней в спальне, как вдруг в этот самый миг, ожидаемо, поступил запрос на экстренную связь от оставленных на орбите киснуть на научной станции Серёги и Ваганыча. Дверь закрылась с громким, раздражённым хлопком. И только тогда руководитель позволил себе ответить на вызов.

— Шеф! — На полупрозрачной картинке отразились лица сразу двух сотрудников Секретной службы безопасности конформации Эндо-Хадо. — Экстренная ситуация, мы бы не посмели…

— В курсе, — согласился Ильич, задумчиво сверля взглядом сотрудников. — Секунду, включу защитный контур.

Порывшись в настройках браслета, он выключил проекцию обрыва и звукоизолировал, как оказалось, глухое помещение без окон с бассейном. Проверил расположение супруги, она уже закрылась в спальне и в самом деле легла спать, и только тогда позволил продолжить разговор:

— Слушаю.

— Наша Белоснежка подняла шухер по всей академии, и теперь её ищут. Инфоконтур блокирован. Берчин утверждает, будто она отмутузила вначале студента, затем и охранников, украла велостек и свалила в джунгли.

— И видеосъёмка её действий, конечно же, имеется?

— Нет, камеры выключили, едва начался спарринг в спортзале. И ещё, что нам делать с Анжелией? Она буянит, требует адвоката.

— Элена не зря на неё надавила, видимо, подозревала в чём-то. Вы точно пытались её разговорить? Молчит?

— Требует адвоката и звонок родителям.

— Понятное дело, будет качать права.

— Но что мы ей пришьём?

— Как что? Избиение сотрудника службы безопасности при исполнении, статья до трёх лет лишения, если нет тяжёлых последствий, в самом деле, включите мозги.

— Да там же царапина.

— Не важно, в самом деле, факт зафиксирован, она теперь не отмажется даже с адвокатом, — выдохнул Ильич. — Предложите ей сделку со следствием взамен смягчения приговора.

— Надо было её оставить нашей Белоснежке.

— Убили бы её раньше, чем Ленок добралась бы до этой Анжелии. В самом деле, Серый, включи мозги.

— А что я? Хронический недосып. Я ещё два часа дрыхнуть должен.

— Ага, и у меня тогда тоже.

— Давайте не филонить. Лобанова опять за всех отдувается. Уйдёт, что делать будете без такого спеца?

— У неё же пожизненный контракт, сумма за операцию, то, сё, ей век не расплатиться.

— Век не век, вы знаете, чем всё закончится. Мы это обговаривали.

— А разве канал не пишет?

— Нет, я под своим протоколом отключил дубляж, — подтвердил Ильич. — Можно говорить свободно.

— Так вы всё же решили её слить?

— А как иначе? Думаете, зря такую задачу ей выдал? Здесь, на планете, будет легче всё провернуть. И сейчас она сбежала в джунгли, так? Раскручивайте Анжелию. Ловим преступника, а Лобановой медаль посмертно. Всё ясно?

— Да, — угрюмо ответил Сергей. — Тогда я полетел встречать? Как и договаривались?

— Нет, я сам. Мне она больше доверяет, — вздохнул Илья, — давайте не хандрить. Ей уже полтинник, хватит, отмучилась.

— Ага, — угрюмо поддакнул Ваганыч.

— Короче, есть у меня идейка. Из всего переданного вами материала я понял, что в числе подозреваемых у неё было пятеро, Марк под вопросом, затем туда добавился ещё и ректор. Студентов я проверил по полному кругу. Отморозки — да, но лидерских навыков ноль. Марк — тёмная лошадка. Но инициативность не проявлял, хотя эта его любовь к однотипным рисункам вполне наводят на мысли о мании.

— Рисунки?

— Вот, — начальник отдела секретной службы открыл картинку в увеличении. — В его досье висит рисунок. Когда он проходил психологическое тестирование при поступлении в Элитную академию космофлота, то нарисовал зиппер.

— Что это?

— Молния, замок на старой форме, — пояснил Ваганыч, щурясь.

— И что?

— Психологический портрет у него хромает на обе ноги, парень имеет предрасположенность к социопатии. Мать бросила сына с отцом и сбежала с другим. Отец перепоручил его Берчину и сам уехал в командировку с концами. Несчастливое детство. Двоюродный брат, которому тогда стукнуло едва двадцать, тоже не сильно жаловал родственника, пристраивал его в разные интернаты. Прибавить сюда незаурядные показатели интеллекта, то ему очень повезёт, если