Цветок зверя - Шелби Мануэль

заключаю ее в клетку, жадно вдыхая ее сладкий кокосовый аромат. Тошнотворное раздражение, которое нарастало во мне, рассеивается, когда моя кожа начинает поджариваться прямо на костях. Поскольку то же самое парализующее желание притягивает меня к ней, я знаю, что пока не могу быть так близко к ней. Я не готов. Я отпускаю ее запястья, и она обвивается вокруг себя, когда я обхватываю ее руками, не в силах отстраниться.

Как бы сильно я ни хотел провести руками по каждому дюйму ее тела, узнать все, чего я пока не смог, ее испуганное, дрожащее тело заставляет другую часть меня ослабеть из-за нее. Я не знаю, как заставить ее понять. Я не силен во многих вещах.

— Ана, — медленно начинаю я, но она снова отворачивается от меня. Это нужно прекратить. Стараясь, чтобы мой голос звучал менее угрожающе, я бормочу: — Я просто не хочу, чтобы ты снова потеряла сознание. Тебе нужно поесть. — Я сообщаю ей больше фактов, чтобы успокоить ее.

Она тяжело вздыхает и проводит рукой по лицу.

— Чего ты от меня хочешь? — Она пытается поднять на меня взгляд, но ее тело сотрясается слишком сильно, поэтому она не сводит глаз с моей груди.

Игнорируя то, как она съеживается, я беру ее за подбородок. Черт, у нее такая мягкая кожа. Я притягиваю ее к себе, и она зажмуривает глаза, когда из них вытекает несколько слезинок. Интересно, какие они на вкус.

Ей пришлось пережить так много. И я не думаю, что она сможет вынести еще больше прямо сейчас. Я не хочу, чтобы она снова потеряла сознание. Это вредно для ее мозга. Я скажу ей, почему она в опасности, когда буду знать, что она справится с этим. Я могу быть с ней терпеливым.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности. — Несмотря на то, что я стараюсь, все, что делаю и говорю, заставляет ее съеживаться еще больше. Мне нужно, чтобы она докопалась до правды.

Что, черт возьми, с тобой не так

Ана

Слишком много эмоций накатывает на меня тошнотворными волнами, чтобы я могла сосредоточиться только на одной. В основном, тошнота — это то, что меня убивает. Я никогда не была так ошеломлена, поэтому выбираю в уме что-то одно и вкладываю в это всю свою энергию. Я выбираю ярость.

К черту этого маньяка! Если он думает, что собирается похитить меня, а я сдамся и облегчу ему задачу, он чертовски ошибается. Должно быть, он взял не ту сучку. Я повторяю это в своей голове несколько раз, чтобы напомнить себе, с кем этот ублюдок имеет дело. Я не сожмусь от страха!

Его широкая грудь медленно вздымается, когда он садится напротив и смотрит, как я ем, уставившись на меня своими хладнокровными глазами, которые определенно недостаточно часто моргают. Они такие синие, как у ядовитой лягушки яркой окраски, которая заманивает вас за минуту до того, как вы умрете в агонии от ее яда.

По моей коже бегут мурашки, когда это жуткое чувство охватывает меня. Возможно, он самое страшное существо, которое я когда-либо видела. Он недостаточно двигается. Все ерзают и приспосабливаются, но его тело словно статуя. Когда страх снова захватывает мой воздух, я впадаю в ярость, как никогда раньше, и дрожь в моих руках начинает утихать.

Поднося пресный суп к губам, я не отрываю глаз от тарелки, вместо того чтобы признать сильное давление, которое оказывает на меня его пристальный взгляд. Мне нужно сохранять спокойствие, если я собираюсь составить план, как выпутаться из этого.

Навигация и карты всегда были для меня немного сложными, потому что у меня странное чувство направления. Всю свою жизнь я знала расстояние только по кварталам и окрестностям. Я видела леса на картах, но понятия не имею, сколько времени нужно, чтобы пересечь один из них. Они не могут быть такими большими. Я даже не знаю, где находится ближайший лес к Чикаго. Должно быть, именно там мы и находимся, но я даже не знаю, какой сегодня день. Мне просто нужно выбраться из этой хижины, а с остальным я разберусь после этого.

Поскольку я уже видела, как легко ему было разделаться с теми тремя мужчинами, я знаю, что он не стал бы напрягаться, чтобы убить меня. На секунду я боюсь, что этот суп отравлен, но это не имеет смысла. Он привел меня в свое "другое место". Это означает, что его намерения в отношении меня хуже смерти.

Я стараюсь использовать всю свою смекалку, чтобы понять, как выжить в этом. На мгновение я рада, что мои разум и тело соглашаются игнорировать мое мучительное беспокойство по поводу выезда из города, чтобы я могла справиться с гораздо большей угрозой, стоящей передо мной.

Где бы мы ни были, здесь безумно тихо. Наверное, я впервые в жизни ощущаю такую тишину. Закрыв глаза, я пытаюсь забыть о машине передо мной хотя бы на секунду, но это чертовски сложно. Он забирает весь воздух в этой гребаной хижине!

Балки из темного дерева составляют все помещение, стены голые, если не считать кое-каких рыболовных принадлежностей, и есть несколько полок, уставленных большими стеклянными банками. Я не слишком заостряю на них внимание, потому что ожидаю увидеть части тела или глазные яблоки. Я изо всех сил стараюсь не позволять своему чрезмерно активному воображению взять надо мной верх. Эта ситуация и так достаточно запутана.

Пока мы сидим в этой ужасной тишине, и он смотрит, как я ем суп, мои глаза начинают тяжелеть, и я снова задаюсь вопросом, не отравил ли он его. Я не могу позволить себе снова стать уязвимой. Когда я прогоняю усталость от борьбы с накатывающими приступами паники, я начинаю понимать, что сегодня мне никуда не деться. Когда мой взгляд останавливается на человеке-роботе передо мной, я не знаю, как вообще смогу это сделать.

Если у меня будет шанс, мне нужно знать больше. Преодолевая удушающую панику, которую вызывает его взгляд, я заставляю себя смотреть на него. Он кажется почти... сбитым с толку?

Он хмурит брови, когда его взгляд путешествует по мне, его глаза — единственная движущаяся часть его тела. Он действительно спас меня? Те люди определенно собирались причинить мне боль, но как только мой разум пытается найти доводы в его защиту, тот факт, что после этого он немедленно напал и похитил меня, перечеркивает эти мысли напрочь. Он здесь враг, и я должна относиться к нему