Вторая жена - Юлия Олеговна Чеснокова

поэтому полагаться на внутренний голос не стоит. Не выдержав первой, я позвонила Набилю вечером, когда он уже должен был долететь до дома, но он не поднял. Беспокойство моё разрасталось. А что, если он был мил и любезен напоследок, чтобы я не заподозрила, что на этом всё? Ну, не хотел выяснений и слёз, поэтому ушёл по-английски.

Я позвонила Набилю и на следующий день, но абонент был недоступен. А если что-то случилось? Господи, ведь я даже связаться ни с кем из его близких не могу, чтобы узнать что-то! Что же мне делать? Как быть? На работе я принялась штудировать мировые новости. Семья Сафриви достаточно известная, чтобы о ней упомянули в случае чего? Но никаких известий о них не было. Мне не хотелось звонить снова и снова, убеждаясь, что ничего этим не добьюсь, поэтому ещё два дня я провела в подвешенном состоянии, растерянная и задумчивая, что заметили даже на работе.

Но, наконец, на четвёртый день Набиль позвонил сам.

— Алло?! — торопливо подняла я, уже собиравшаяся ложиться.

— Привет, не разбудил?

— Нет! Боже, где ты пропадал? Я так волновалась!

— Всё в порядке. Улаживал дела. В том числе наши.

— Наши? — не поняла я.

— Да. Я поговорил с одним знающим улемом. Ты была права.

— Насчёт чего? — продолжала теряться я в его объяснениях. Улем? Кто это такой?

— У нас может быть свадьба, дозволяемая Кораном и Сунной.

Моё сердце сначала чуть не остановилось, а потом чуть не выпрыгнуло.

— С-свадьба?

— Да. Никах. Я могу взять тебя в жёны.

Язык прилип, одеревенел. Что сказать? В голове всё смешалось. Неужели… я напросилась на это? То есть, неужели я получу то, чего и хотела? Поверить боюсь, чтоб не спугнуть. Значит, Набиль всё-таки настолько серьёзен? Я знала, что не ошиблась! Я же видела, что он любит меня не меньше, чем я его! Приятная дрожь побежала по телу, заставляя волосы на затылке вставать дыбом.

— И… и мне не придётся принимать ислам для этого?

— Нет, ты женщина Писания. Это дозволяется.

Опять пауза. Он молчит, и я не знаю, что сказать? Кажется, я самая счастливая девушка на земле сейчас!

— То есть… ты… ну… предложение мне что ли делаешь? — уточнила я.

Набиль засмеялся:

— Извини. Да. Надо было начать иначе. Ты станешь моей женой, Элен?

Если бы дыхание не спёрло, я бы закричала сразу, но пришлось сначала сглотнуть и обрести голос:

— Да! Боже мой… Набиль! — слёзы навернулись на глаза. Переполняли эмоции. — Да! Конечно же, я выйду за тебя! Жаль только, что это всё по телефону… я бы так хотела поцеловать тебя сейчас!

— Если хочешь, я повторю это предложение, когда прилечу. Твой отпуск ведь уже скоро?

— Да, в конце месяца.

Как быстро пронеслось лето! Настала осень, но любовь Набиля согревала меня всё жарче и жарче.

— Тогда я подготовлю пока всё к этому. Правда… пышно праздновать не будем, ты не расстроишься? Я ещё не оповещал свою семью. Не знаю, как посмотрит на это отец. Он своенравный человек. Возможно, пока что говорить ему не стоит.

— Конечно, понимаю. В конце концов, это ведь дело только нас двоих?

— Да.

— А… платье? Белым должно быть?

— Это без разницы, главное, чтобы голова была покрыта. Я обо всём позабочусь, не беспокойся. И прилечу за тобой.

— За мной?

— Но не в Париже же совершать никах?

— А почему нет? Здесь разве нет ваших… священников? Или кто делает обряд?

— Нет, разумеется, в Париже хватает имамов. Но по традиции, раз ты девственница, я обязан провести с тобой семь ночей после вступления в брак. Я не смогу так надолго остаться во Франции. А у тебя отпуск. И мы проведём его здесь.

Полететь в Марокко! Боже мой. Набиль уже приглашал меня когда-то, но я не думала, что придётся отважиться на это так быстро. И уже не просто поехать в гости, а… на собственную свадьбу! Получается, там будет мой второй дом? Ведь дом мужа — это и дом жены?

— Хорошо. Я с радостью познакомлюсь с твоей страной.

— Я с нетерпением буду ждать этого момента. Клянусь, я никогда ещё ничего в жизни не ждал и не хотел так, как тебя, Элен. И твоего отпуска.

— Только не пропадай больше, ладно? Хоть сообщение пиши, если уезжаешь куда-то, где нет связи.

— Хорошо, я постараюсь. Добрых снов, хабибти!

— Что это значит?

— Любимая.

Щёки загорелись. Ведь Набиль ещё не признавался мне в любви. К тому же, я считала, что признания ни к чему, если поступки говорят сами за себя.

— А как будет «любимый»?

— Хабиби.

— Тогда доброй ночи, хабиби!

Если бы счастье измерялось чем-нибудь, измеритель бы сломался от того, насколько счастливой я стала в этот вечер.

***

С высоты птичьего полёта Атлантический океан был безбрежной синей далью, на горизонте сливающейся с небом и облаками. Он очерчивал дугу земли, такой неизвестной, такой манящей, такой загадочной. Марокко! Мне всё ещё не верилось, что день этот наступил, и я вот-вот стану женой.

Тревоживший меня момент случился раньше, чем хотелось. Набиль попросил данные паспорта, чтобы купить билет на самолёт и оформить документы. Тогда-то я и не смогла больше скрывать своё происхождение. Жмурясь и перетаптываясь от волнения, пользуясь тем, что он через телефон не видит, я произнесла:

— Прежде я должна тебе сказать кое-что… касающееся моих документов.

— Да? — заинтересовался Набиль.

— У меня… российский паспорт. И гражданство.

— Российские? — удивился, кажется, он. Какая будет дальнейшая реакция? Обвинит меня в обмане?

— Да.

— Почему? Ты родилась там?

— Да и… и я русская, — быстро пробормотала я, ожидая, когда же разразится буря? Не знаю, почему, но мне чудилось, что укрытие этого факта разозлит Набиля.

— Никогда бы не подумал! — хохотнул он. — Надо же…

— Ты… не обиделся, что я сразу тебе не сказала?

— Нет, но… почему ты скрывала это?

— Не то, чтобы скрывала… Почему-то считала, что это неважно. Это важно для тебя?

Помолчав и подумав, он спокойно и успокаивающе сказал:

— Нет, мне всё равно, откуда ты.

Могла ли я предугадать, что всё пройдёт так гладко, разрешится так просто? Зачем я воспринимала Набиля хуже, чем он есть? Когда человек