Его вторая жена - Милана Усманова

Судья сморщилась, нашу учительницу не так легко сбить с толку каверзными вопросами, она справлялась с тридцатью оболтусами ежедневно, что ей какая-то злобная тётка.

Пришла и Любовь Михайловна, гинеколог, которая осматривала меня после первого нападения Виталика. Ответила чётко и по сути, видно женщине это всё уже знакомо.

Аверьянов вопросы ей задавать не стал, в его сценарии врача просто не было. Не отрепетировал.

- Уважаемый суд, - обратился Павел, - у нас есть доказательства, что присутствующая в зале Копылкова Оксана Валерьевна, которую господин Аверьянов представляет всем, как свою сестру, таковой на самом деле не является. Разрешите передать вам фотографии.

Судья не смутилась, железная леди. Рассмотрела снимки, что-то обдумывая.

- Каким образом получены эти фотографии?

- Через детективное агентство «Бейкер-стрит», его глава Ста́риков Семён Петрович присутствует здесь.

Я внимательно наблюдала за реакцией Аверьянова, но тот и ухом не повёл. Они знали о Ста́рикове, знали! И здесь кроется какой-то подвох.

- Ста́риков Семён Петрович, предоставьте суду лицензию, подтверждающую правомерность вашей деятельности.

Я обернулась, увидев, как побледнел детектив, он поднялся:

- Уважаемый суд, срок принятия решения о выдаче лицензий ещё не подошёл, но я уже был зарегистрирован в Министерстве внутренних дел ранее, это лишь формальность.

- В суде формальностей не бывает, детектив должен об этом знать, то есть вы вели деятельность, не имея на то разрешения? Эти снимки не будут приложены к делу, они получены незаконно.

Мир рушился перед глазами осколками, каждый из которых резал моё сердце. Я готовилась к долгому процессу, основанному на рассмотрении доказательств, но это был тщательно спланированный чудовищный спектакль.

Глава 25

В голове был лишь белый шум, а перед глазами пелена. Я едва вникала в происходящее. Павел ещё что-то говорил судье, дали слово и Виталику, но результат был уже предопределён.

Признать господина Аверьянова невиновным по всем пунктам обвинения. Судья ловко объяснила всё тем, что я своим аморальным образом жизни подтолкнула его ко всему.

- Госпожа Аверьянова, если мы будем сажать всех по обвинению корыстных жён, то у нас тюрем не хватит, - с ехидной ухмылкой заметила она.

Я, как к позорному столбу, была пригвождена к стулу её словами. Из зала слышались смешки, кто-то откровенно глумился. Я ничего не видела. Не помогли все доказательства, врачи: экспертиза Сабельниковой, справки от Любови Михайловной и Семёныча, к которому меня возила Ольга. Всё кануло в пустоту.

Ольга первой поняла моё состояние, подскочив ко мне вместе с Ниночкой, под руки они вывели меня из зала, не дав издеваться дальше. Я смогла пройти под горящими ненавистью и откровенной издёвкой взорами каким-то чудом. Когда за мной закрылась дверь, Семён Петрович ловко подхватил меня на руки, моё сознание не выдержало этих пыток.

А дальше был бракоразводный процесс, быстро организованный Аверьяновым. Молодой судья из ставленников Виталика, вынес решение в пользу мужа. Меня лишили доли в обеих квартирах, апеллировав тем, что Аверьянов заработал всё сам и дочь остаётся жить с ним. То есть, мне ничего не нужно. Но не это было худшим. В зал суда вошла Лёля, кинувшая на меня нечитаемый взгляд.

- Госпожа Аверьянова, - обратился к ней судья, - вы уже почти совершеннолетняя девушка, но я обязан спросить, с кем хотите жить.

Дочь смотрела на меня в упор:

- Конечно, с отцом, он меня вырастил и содержал. Мама никогда не принимала участия в моей жизни.

Рядом со мной сидела Ольга, сжавшая мою руку, единственная, кто держала меня в реальности.

Вечером, укутав меня тёплым одеялом, подруга сидела рядом на диванчике, с чашкой куриного супа в руках.

- Сашка, ну поешь, - Ольга вздохнула, - хоть бульону, дошла же совсем страшно смотреть.

После провального суда я закрылась у себя, не в силах видеть никого, только подруга заходила ко мне по вечерам. Работа и учёба – лишь они держали меня на плаву. Мне казалось, в тот момент я могла даже выйти из окна или удавиться на чердаке. Так пусто и горестно было на душе. Всё, чем жила последние несколько месяцев: надежда, мечты, планы. Всё было растоптано Аверьяновым и его лизоблюдами.

- Сашка, у тебя завтра экзамен, - Ольга не сдавалась, - тебя ведь ветром по дороге унесёт, совесть имей.

- Поверишь, вообще не могу ничего проглотить.

- Верю, верю, конечно, но и ты перестань хандрить. Твой муженёк – редкостная дрянь, но жизнь-то продолжается. Посмотри на всё с другой стороны! Сделаешь карьеру, может, ещё и свою фирму откроешь. Замуж выйдешь.

От последних слов меня передёрнуло:

- Нет уж, спасибо, хватит с меня.

- Ладно, ладно, - согласилась подруга, - останешься красивой, свободной и желанной.

Я посмотрела на свои руки: кожа обтянула тонкие кости запястья, через неё было видно, как бьются жилки.

- Красавица, ничего не скажешь, - усмехнулась я и, сдавшись, взяла чашку с бульоном.

- Питаться надо нормально, - попеняла мне Ольга, - Саша, в самом деле, Соколов апелляцию подал, мы ещё им покажем.

- Оля, ты до сих пор не поняла? Семён Петрович прав, этот город превратился в гнилое болото, в котором правят такие, как Аверьянов.

- Не преувеличивай, если сейчас эта кучка гнилушек и победила, это не значит, что и правды в мире не осталось. И ещё. Саша, не отталкивай всех, кто рядом с тобой. Стариков до сих пор винит себя в том проигрыше. Я боялась, что он сорвётся, даже ездила к нему в общагу.

- Ты? А кто мне говорил, зачем тратить время на пьяницу?

- Погорячилась, с кем не бывает, - пожала плечами подруга, - детектив меня удивил: собранный, весь в делах. Мы немного поговорили, и, мне кажется, он начал копать по нашу судейку.

- Кого?

- Ту крашеную дрянь на побегушках у Аверьянова, звании судьи она недостойна, так… судейка.

- Не могу перестать удивляться твоим метафорам, - рассмеялась, чувствуя, как по животу разливается благодатное тепло. Сколько же я не ела?

- И Павел тоже, - Ольга не обратила внимания на моё замечание, - переживает сильно. Днями и ночами собирает показания и дополнительные улики по крупицам, уж и не представляю как. Мы боремся, мы не сдаёмся, не отдаляйся от нас.

- Оленька, я и не думала, - сглотнула комок в горле, - просто… потерялась в этой жизни, не знаю, куда дальше идти. Будто силой оторвали от меня половину, лишили опоры.

- Сашенька,