Жена для виконта-отступника - Елена Филимонова

Да и о чем говорить, если даже старый король Ортанар личным примером демонстрировал мужскую свободу во всей неприглядной красе. Когда на эшафоте сложила голову его супруга Агнесса, я была слишком мала, чтобы помнить это, но зато хорошо помнила его следующую жену, разделившую участь предшественницы. Юную королеву казнили за измену, в то время, как ее венценосный супруг испортил каждую третью придворную даму и не стеснялся тащить в постель фрейлин собственной жены.

Я посмотрела на Ричарда, пытаясь понять, был ли он из тех, кто разделял то же мнение.

— Тернадцу я сломал нос и пару ребер, а Арабелле, — он с трудом выговорил ее имя, — отвесил пощечину, запер в комнате, а через несколько дней отправил в монастырь за сто верст от Фитфилд-Холла. — Он вздохнул. — Я сказал ей, что ее насильно постригут в монахини и оставят в обители до конца дней, хотя не собирался воплощать это в жизнь. Я был очень зол и хотел наказать ее. Думал оставить ее там на год, а после оформить развод и отправить на все четыре стороны, да хоть к тому же тернадцу, чтоб ему провалиться. — Взгляд Ричарда устремился сквозь меня, словно перед ним явились тени давно минувших событий. — Но спустя четыре месяца рассудок Арабеллы не выдержал. Она наложила на себя руки. Повесилась в своей келье.

В спальне воцарилась тишина. Не могу сказать, что была рада слышать это, но у меня отлегло от сердца. Ричард говорил правду, я видела это в его глазах. Я осуждала его, представляя, что чувствовала Арабелла, оказавшись заточенной в монастыре, но все же… Охваченные гневом, мы порой делаем то, о чем впоследствии горько жалеем. Ричарду следовало быть мягче с ней — не стоило поднимать руку и, тем более, угрожать постригом. Вина не оставит его до конца дней — это расплата, которую он заслужил, его крест. Но вряд ли он мог предположить, что жена покончит с собой, иначе не заточил бы ее в монастыре.

Я не искала оправдания, не пыталась снять с него ответственность — мне это было не нужно. Но я знала то, что смогу принять эту часть его прошлого.

— Ты любил ее?

— Я был очарован ей. Мы познакомились, когда ей едва исполнилось семнадцать. Арабелла была сиротой, и воспитанием занималась дальняя родственница. Обстановка в их доме строгостью не отличалась, и на момент нашей встречи Арабелла уже лишилась невинности с каким-то мальчишкой-слугой, но меня это не смущало. Я потерял от нее голову, и уже через месяц мы обручились.

Ричард смотрел в пустоту, погруженный в собственные воспоминания, и было ясно, он испытывал к покойной жене сильные чувства. К удивлению, я почувствовала укол ревности.

— Страсть к ней захватила меня с головой, я не видел ничего вокруг, не придавал значения тому, что она флиртовала с другими мужчинами, мне даже нравилось, когда они смотрели на нее с вожделением, я чувствовал себя победителем, это льстило мне. Арабелле нравились дорогие подарки, и она обижалась, если не получала желаемого. Мы стали часто ссориться, но потом родилась Анна, и все вроде бы наладилось. Но я уже не испытывал к ней прежних чувств, это был пожар, который вспыхивает от одной искры, но быстро догорает. — Ричард приподнялся и, морщась от боли, сел. — Я отдалился от нее, хотя и не изменял, но ей было нужно восхищение и обожание. Закономерно, что она стала искать его на стороне.

Я не знала, что сказать. При дворе было много женщин, подобных Арабелле, я не считала их дурными, но и походить на них не хотела. Конечно, мне также нравилось мужское внимание, и я любила красивые вещи, но долгие годы экономии после смерти отца научили меня обходиться без материальных благ. Эбигейл не скрывала, что больше любит родного сына, но я стабильно получала от нее подарки: отрезы тканей на платья, жемчуг, духи или изящные туфельки. Завидовала ли я тем, кому повезло больше? Однозначно, да. Презирала ли? Нет. Поэтому, и Арабеллу судить не спешила.

— Но если ты разлюбил ее, то почему просто не развелся?

Религия, конечно, резко осуждала такого рода дела, но расторжение брака все равно не было проблемой, если инициатива исходила от мужчины. Измена сама по себе не могла считаться поводом для развода, но, получив солидную взятку, сановники находили лазейку.

— Я был зол и чувствовал себя униженным, — признался Ричард. — Мне хотелось проучить ее. Собирался оставить ее там на год, а то и меньше. Но Арабелле сказал, что ее постригут в монахини. — Он закрыл глаза. — Если бы я только знал, что все обернется вот так…

Ричард опустил голову, не решаясь посмотреть в мою сторону. А я не могла разобраться в собственных чувствах. Можно понять, почему он отправил ее в монастырь, но это все равно было жестоко, хотя и совершенно обычно для нашего времени. Многие мужчины избавлялись таким образом от надоевших жен под предолгом заботы о «спасении их душ и искупления грехов», что в действительности являлось законным способом отправить неугодную супругу с глаз долой.

— Ну, вот. — Ричард наконец посмотрел на меня. — Теперь ты все знаешь.

— Не мне тебя судить. Но я благодарна за то, что ты рассказал все без утайки. А сейчас постарайся поспать. Тебе нужно отдохнуть. Повязку сменю завтра утром. Спокойной ночи.

Я встала с кровати и направилась к двери, спиной чувствуя его пристальный взгляд.

— Лиз, — окликнул он, когда мои пальцы уже поворачивали ручку. Я обернулась. — Анна ничего этого не знает.

Оно и неудивительно. Незачем ребенку знать такие вещи.

— Хорошо. Я поняла тебя.

* * *

Через пару недель Ричард уже почти оправился. Все это время я, как и полагается супруге, выхаживала его: меняла и стирала бинты, обрабатывала рану и смешивала мази.

Мы с Ричардом мало разговаривали за это время. Первые дни его мучила лихорадка, а потом на меня обрушились и другие дела. Близился Новый Год, и в Фитфилд-Холле ждали гостей, в частности Эбигейл с сыном, которые уже были на пути сюда. Маргарет тоже умудрилась схватить простуду, так что вся подготовка легла на мои плечи. Золовка, конечно, рвалась помогать, отказывалась ложиться в постель — так, что один раз мне пришлось даже повысить на нее голос, чтобы заставить отдохнуть. Не хватало только, чтобы она заработала осложнения.

Воскресным утром заглянул старый доктор. Осмотрев рану, он удовлетворенно кивнул и в этот же