Тайный ребёнок от Босса - Ани Марика

Снова склоняется и целует развратно, продолжая давить на чувствительные точки. Кружит, трёт, толкается. Даже через джинсы напрочь уничтожает всю мою выдержку и подводит к краю. Чувствую, как приближается необходимая разрядка. Сама насаживаюсь и ёрзаю.

— Ответь, рыжая. Да или нет? — сквозь шум в ушах его голос звучит так неестественно. А движения замедляются. Едва-едва касается.

— Рома, — хнычу и бью по плечам. Оргазм был так близко.

— Упрямая моя. Смотри, как джинсы запачкала, — явно посмеивается и опять давит между ног. — Хочешь.

— Да, — выдыхаю, веду ладонью по его члену и сжимаю.

Рома спускает немного брюки вместе с боксерами и обжигает горячей плотью.

— Сожми крепче. Вот так, рыжая, — стонет, запрокинув голову назад.

Он сам толкается в мой кулак. Дышит с напряжением. Дрожит немного. Я завожусь сильнее лишь от вида возбужденного шефа. Он так нетерпелив и голоден. Ждал меня, как и обещал, хотя мог бы спокойно пойти к любой другой. В его положении только свистни — прибегут.

Двигаю кистью быстрее. Губы облизываю, ноги свожу вместе. Меня жаром топит. Всё внутри звенит и натягивается в тугую спираль. Я наслаждаюсь собственной властью над эти мужчиной. Вижу, как вздуваются вены на шее и виске. Он на грани. Ругается сквозь зубы. Нависает, аж мышцы подрагивают. Смотрит, словно зверь.

— Блять, да! — с рыком кончает в мою ладонь и набрасывается на губы в поцелуе. Языком глубоко толкается.

Тяжело дышит, но целует жадно. Наваливается сильнее. И я окончательно растворяюсь в желании. Позволяю снять с меня джинсы вместе с бельём. И со стоном наслаждения принимаю его прикосновения.

Умелые пальцы быстро подводят к краю пропасти. Двигаются и терзают влажные складочки. Меня колотит всю, выгибаюсь под ним. Развожу ноги шире.

— Охрененно красивая, — выдыхает Рома, толкаясь сразу двумя пальцами. — И упрямая. Рыжая бестия.

— Заткнись, — шиплю, притягивая к себе и целуя.

Но шеф не был бы шефом, если бы позволил управлять. О нет, он сразу же забирает всё в свои руки и губы. Подавляет, припечатывает, затыкает. Резче пальцами ведет, грубее и быстрее.

Меня аж подбрасывает. Оргазм, совершенно неожиданный и чертовски яркий, кроет с головой. Погребает и выталкивает в невесомость. Рома каждый стон выпивает, рот закрывает поцелуем. Дышит с надрывом, будто сам кайфует.

— И это малая часть того, от чего ты хочешь отказаться, — выдаёт мужчина, сгребая в крепкие объятья и падая на бок.

Он прав. От такого секса не отказываются. Не отказываются от мужчины, который умеет довести, подбросить до небес и поймать. Не отказываются от того, кто зажигает тебя лишь взглядом, запахом, голосом.

И потом, я знаю, что между нами всё это продлится недолго. Месяц. Два. Возможно, даже три. Но чем больше будет моё пузо, тем непривлекательнее я стану для него. Никто не захочет трахать беременную женщину.

Я урву для себя эти крохи наших странных и непонятных отношений. Узнаю поближе, запомню каждую мелочь, связанную с ним, чтобы передать нашему ребенку.

— Я согласна, — произношу тихо, восстановив дыхание и пригревшись на груди.

Рома аж голову поднимает. Губы свои порочные в торжествующей улыбке растягивает и целует вновь. На этот раз совершенно по-другому. Чувственно, медленно, даже ласково, что ли.

Глава 17. Роман

— Ром, — в третий раз зовёт, напоминает, что мы как бы в гостях. Ноготками корябает затылок и шею для моих поцелуев подставляет. Но не забывает выступать голосом совести: — Это некрасиво. Наталья Юрьевна тебя ждала, а ты тут…

Правильные вещи говорит. А я тут отлипнуть от неё не могу. Хочу. И она хочет, знаю, вижу, чувствую. Это её тихое «я согласна» прозвучало словно выстрел свинцом прямо в мозг. И к херам отключило последнее.

— Ну, Ро-оо-ом, — протяжно стонет, судорожно всхлипнув, когда груди касаюсь. Очень уж у неё чувствительная она. Жаль, что раздеть себя до конца не даёт, так бы ещё губами обхватил эту вишенку. Мне моё имя в её исполнении пиздец как нравится. Слух ласкает.

— Ночью не отвертишься, Ланская, — с шумом выдыхаю и нехотя перекатываюсь на спину.

— Ты можешь до Петербурга дотерпеть? — спрашивает, поправляя одежду, и, соскочив с кровати, уходит к дорожной сумке.

— Лер, что за детский сад начался? — раздражаюсь от внезапной стеснительности.

— Ты мне полную анонимность обещал. Что на работе никто не узнает о нас! И поволок знакомиться с семьёй!

Наш спор как-то в другое русло утекает. При чем тут одно с другим? Молчу, просто наблюдаю за тем, с какой агрессией Ланская переодевается и пыхтит.

— И теперь готов завалить прямо в родительском доме. Только членом и думаешь, Бессонов!

— Лер..

— Чего?! — вскидывает голову, злобно затягивая веревочки на поясе брюк. На лицо явный недотрах. Дала бы мне закончить, добрее была бы. А теперь сама злится.

Перехватываю за кисть, на колени сажаю и обнимаю. Упирается и пыхтит, взглядами свирепыми испепеляет.

— Мои родители прекрасно знают, что происходит за закрытыми дверьми между двумя людьми. Если тебе будет спокойнее, я перееду в соседнюю комнату. Будем, как подростки, бегать трахаться в сарай за домом.

— Ещё лучше! — фырчит, глаза закатывая, и вроде бы успокаивается. — Они ведь нас парой считают. Мне их обманывать совсем не хочется.

— Пусть считают, кем хотят, вопросы точно задавать не будут. Если что, весь удар возьму на себя. Никто тебя не будет осуждать и обижать. Хорошо?

Кивает, обнимает сама и носом в шею утыкается.

— Прости, не знаю, что на меня нашло. Гормоны эти чёртовы, — бубнит. Растираю спину. Ох уж эти перепады настроения. — Твоя мама, кстати, очень переживает за ваши взаимоотношения с отцом.

Отстраняю рыжую и хмурюсь. Женщина поднимается и собирает разбросанные вещи.

— Она что-то ещё говорила?

— Нет, ничего. Не переживай, я не лезла в ваши семейные тайны. Просто мы вас увидели в беседке, и у Натальи Юрьевны вырвалось. Она боится, что вы опять поругаетесь и Геннадию Викторовичу плохо станет.

— Не буду я с ним ругаться. Идём?

— Угу, только ты ширинку-то застегни, — хмыкает, стреляя глазами, и удаляется из комнаты.

Приведя себя в порядок, выхожу следом. Тут же меня атакуют близняшки. Утягивают к себе в комнату, дабы показать своё творчество и вообще обсудить наши маленькие тайны.

Отказать девчонкам не могу, кидаю взгляд на маму с Лерой. Женщины к ужину готовятся, шебуршат на кухне. Мои родители никого так радужно не принимали, как Ланскую. Я, конечно, девушек не приводил в гости, но тех, кого они знали, открыто игнорировали. Поля же вообще в выражениях не стеснялась. С Лерой пока молчит, очень надеюсь,