Преследуя любовь - Кэт T. Мэйсен

Беверли-Хиллз». Никки стоит там, сложив руки, и постукивает ногой. Ее обычный взгляд, который обычно не производит на меня никакого эффекта, в этот момент пугает меня.

— Что это значит?

— Послушай, Чарли, я хочу сказать, что да, Джулиан — фантастический парень, но не кажется ли тебе, что ты торопишься? Это почти как просто двигаться дальше…

Я замираю на месте, выражение моего лица не меняется, пока она отстраняется. Я знаю, что ее допрос о моих действиях подпитывается моим сопротивлением остепениться с любым мужчиной до Джулиана. Мое прошлое неизвестно ей и всем остальным, кроме Финна. Время от времени, во время пьяных разглагольствований, я выкладывала информацию о подростковом возрасте, но всякий раз, когда на меня давили, я сразу же замыкалась в себе.

Это мое прошлое, поэтому оно должно оставаться именно таким — в прошлом.

Я уже не та Шарлотта Мейсон, та наивная школьница, готовая отдать свое сердце только для того, чтобы быть разжеванной и выплюнутой, как сырой кусок мяса. Все изменилось, люди меняются. Остепениться в моем возрасте — вполне обычное явление, и это не повод для шока.

— Эрик, могу я поговорить с Никки наедине?

Со смесью отвращения и обиды на лице он выходит за дверь, но останавливается у моего стола, чтобы взять горсть M&Ms, которые я держу в большой стеклянной банке. Когда дверь закрывается, я снова обращаю свое внимание на Никки.

— Ты первая, кто сказал, что я придирчива, что я никогда не даю ни одному парню шанса. И вот я даю шанс этому замечательному парню, а у тебя хватает наглости говорить мне, что я совершаю ошибку?

— Нет, я просто спросила, почему такая спешка. Ты залетела или что?

— Нет! — пробурчала я.

— Тогда я не понимаю.

— Тебе не нужно понимать. Все, что тебе нужно, это быть моим другом. Я люблю его, он любит меня. Время ничего не значит, когда ты знаешь, что это правильно.

— И так ли это?

Эти споры взад-вперед ничем не отличаются от того, когда мы идем в суд. Никки играет роль адвоката, а я выступаю в суде. Я колеблюсь, пытаясь найти правильные слова, которые будут достаточно хороши для нее, чтобы она поняла.

— Знаешь, как говорят: «нерешительность — это продукт страха», — цитирует она.

— А может, я просто пытаюсь найти правильные слова, чтобы ты перестала меня пилить по этому поводу.

Руки Никки опускаются, и она удрученно вздыхает, ее плечи опускаются, а она вешает голову и смотрит на землю. После минутного молчания она выпрямляется и встречает мой взгляд.

— Чарли, я не ворчу. Ты моя лучшая подруга. Я хочу для тебя только лучшего. Прости, я не должна была так осуждать. А теперь покажи мне это чертово кольцо. О, подожди секунду… — ее губы изогнулись в саркастической ухмылке, — сделай мне одолжение и открой свою дверь?

Я и без вопросов знаю, почему она хочет, чтобы я это сделал. На цыпочках подкравшись к своей двери, я быстро открываю ее, когда шокированный Эрик швыряет на пол бумажный стаканчик.

Пока мы с Никки разражаемся смехом, несколько растрепанный Эрик поднимает себя, вытирая свой идеально отглаженный костюм.

— Дамы, это костюм от Армани.

— Тебе нужен стакан, Эрик, а не бумажный стаканчик. Такая ошибка новичка.

* * *

Я как раз собираюсь выйти из офиса, чтобы встретиться с Джулианом за обедом, когда незаметно врывается Эрик и проскакивает к моему столику, как пятилетняя девочка. Ему не хватает только косичек.

— Угадай, что? Я тебе так понравлюсь! — визжит он, — В четверг днем к тебе в квартиру придет стилист Каролина.

— Закрой входную дверь! Но зачем?

— Благотворительный бал, глупышка.

— Ни за что! — я встаю, выхватывая билеты из его рук.

Здесь шесть билетов на ежегодный благотворительный бал в Нью-Йорке, чтобы привлечь внимание к проблемам детей-сирот. Эти билеты как золотая пыль. У меня нет слов. Все, что я могу произнести, это слово «как».

— Скажем так, папа мне очень задолжал после того, как он случайно уронил мамино кольцо с десятью каратами огранки «Ашер» в канализацию и заставил меня лезть туда головой вниз, а задницей вверх, чтобы достать его.

Эрик происходит из богатой семьи. Его родители принадлежат к элитной семье, которая насчитывает несколько поколений. Удивительно, но Эрик хочет найти работу и не работать на своего отца. Несколько раз, когда мы говорили об этом, Эрик упоминал, что толпа его отца не очень приветствует его гомосексуальный образ жизни.

— Срань господня, Рик! А Никки тоже можно пристроить?

— Конечно, но я хочу быть там, когда ее грудь не влезет в платья, и она начнет ругаться на Каролину.

Мы обе смеемся над этой мыслью. Девочки большие, но никто, кроме нее, не жалуется. У Рокки даже есть для них имена — Долли и Памела.

— Она привезет осеннюю линию Dolce & Gabbana?

— Еще бы, — он подмигивает.

— Итак, я собираюсь попросить Джулиана быть моим «плюс один», — я бросаю взгляд на Эрика, надеясь, что он поймет.

— Дорогая, я просто рад, что твой женский сад поливают, — произносит он, делая круги пальцами, указывая на мою промежность, — Эмма будет моей парой. Мы все спланировали. Мы ведем себя как пара, так что мы можем ходить вокруг и изучать потенциал. Потом, примерно на полпути, она брызнет на меня шампанским и скажет, что, хотя я фантастический любовник с самым большим членом, который она когда-либо видела, ей надоели мои трудоголические замашки. Тогда мы надеемся, что кто-то влезет, похлопает меня по плечу и скажет, что я могу добиться большего, чем она. Мы начинаем болтать, и не успеешь оглянуться, как мы уже выбираем фарфор в магазине Williams-Sonoma.

— Это какой-то план. Что Эмма получит от этого? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь сдержать смех.

— Она получает возможность гулять со мной, фантастическим любовником.

Бедная Эмма. Я слишком хорошо знаю, как сила убеждения Эрика может привести тебя к неприятностям.

Уже полдень, когда я наконец отправляюсь в новый японский ресторан за углом. Я вхожу через