Не дразни меня - Ольга Сергеевна Рузанова

- Ещё хочу... нет, вернее, требую, чтобы ты был верен мне.

- Верен?... Это как?

Он отпускает мои запястья и спускает бретельки сорочки по плечам. Ощупывает кожу, словно проверяя ее на гладкость и упругость. Я упираюсь указательным пальцем в его грудь.

- Я не потерплю, чтобы ты, кроме меня, спал ещё с кем-то.

- Я с ними не сплю... - проговаривает, продолжая играть роль недоумка.

- Ты понял, Адам!

Полные губы изгибаются в ироничной усмешке. Залипаю на них, на миг отпуская нити контроля.

- Что, даже минеты запрещены? Минеты же можно?

- Нельзя! - шиплю, упираясь обеими руками в его плечи, - Я серьёзно, Литовский!... Или только я, или иди на хрен!

- Ты охуела, Яра. Кто ты такая, чтобы двигать мне свои требования?

- Твоя жена. Если для тебя они неприемлемы, то возвращаемся к тому, с чего начали - я живу в своей комнате, ты трахаешься со своими Каринами.

- А если нет?... - шепчет, ломая мое сопротивление, - Если я хочу трахать и тебя, и Карин?...

- Тогда... - вкладываю в руки всю свою ярость и, сжав кулаки, бью ими в основание его шеи, - Ты идешь на хрен!

Увернувшись от второго моего удара, Адам снова обездвиживает меня. Зафиксировав запястья, придавливает к матрасу. Я пихаюсь ногами и пытаюсь цапнуть губы.

В груди печет от обиды и унижения. От злости на саму себя за то, что придала большее значение сексу с ним, чем он того стоит.

- Отпусти меня, Литовский! Иначе тебе придется трахать бревно!

- Проверим?...

- Я не шучу! - восклицаю, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

- Всё!... Ладно! - смеется негромко, касаясь щетиной моей щеки, - Я попробую. Попробую быть верным.

- Попробуешь? Это что, так сложно?...

- Для меня да. Не было такого опыта.

Не сразу понимаю, нравится мне то, что слышу, или нет. Ищу ответ, жадно вглядываясь в его лицо. Адам смотрит на мои губы, а затем поднимает глаза, и мы переплетаемся взглядами. Вижу там подтверждение его словам. Он не бросил их на ветер, лишь бы я успокоилась. Он отдает себе отчет в том, что только что пообещал.

Я улыбаюсь, на что он выгибает бровь.

- И номер мне свой дашь?

- Дам.

- И на сообщения мои отвечать будешь?

- Блядь....

Прижавшись губами, проталкивает язык в мой рот. Сильный, скользкий, до ужаса наглый. Я вспыхиваю моментально. Облизываю его, глажу своим и, окончательно расслабившись, обнимаю Литовского за шею.

Не прерывая поцелуя, он стягивает сорочку ниже и касается груди кончиками пальцев. Она тут же покрывается мурашками, а низ живота наполняется приятной тяжестью.

Ущипнув соски, нетерпеливо сминает плоть, а затем, нырнув одной рукой вниз, трогает меня через ткань трусиков. Чувствую, какие мокрые.

- Охренеть.... - бормочет еле слышно.

Недолго гладит, а потом сгибает мои ноги в коленях и прижимает их к животу. Я испуганно застываю и хватаю его за предплечье, когда он сдвигает полоску белья в сторону.

- Не надо... пожалуйста...

- Ты должна исполнять все мои прихоти. Сама же хотела быть единственной.

Расправив складки подушечкой большого пальца, им же в меня погружается.

Я жалобно стону.

- Болит?

- Нет, - шепчу тихо, и он проникает глубже.

Прикрыв глаза, трогает меня изнутри, а затем, вынув палец, спускает свое белье.

Как завороженная, я смотрю на его увитый толстыми венами, член. На то, как крупная розовая головка, влажная от собственной смазки, толкается в меня.

- О, чёрт!... - не сдерживаюсь, чувствуя сильное растяжение и связанное с ним растекающееся по внутренней стороне бедер наслаждение.

Как это приятно!... Твою мать, как мне нравится!...

- Я не смогу остановиться, - предупреждает Адам, войдя до конца.

- Не надо.

Я помню только первые три толчка. Потом захлестывают ощущения. Нестерпимый жар и разгоняющие кайф по телу удары в глубину.

- Ещё!... Ещё-ещё! - повторяю как молитву.

Жмурюсь, боясь ослепнуть от вспышек перед глазами и, забыв о стыдливости, кричу в голос, когда меня сносит волной оргазма.

Глава 24

Адам

Ярослава, свернувшись калачиком, спит как сурок. Теплое размеренное дыхание приятно касается кожи плеча. Спать в своей постели с кем-то непривычно, но мне нравится, как и всё, что с ней связано. Секс, запах, вкус и даже вредность и неуёмная тяга к болтовне.

Я же заснуть не могу. Лежа, на спине, пялюсь в темноту и ломаю голову на тем, что задумал мой ублюдочный тесть. Наши парни, курсируя между базами, сегодня хвост засекли. Данные, переданные нашим человеком из окружения Турка подтверждают, что старая крыса снова что-то замышляет.

Дать жесткую ответку мы не можем - связаны руки. Слить вышестоящим стремно - нет веского повода.

Ян предлагает встретиться с ним тет-а-тет и поговорить начистоту. Растолковать старому хрычу, что он никто и положение свое просрал в тот момент, когда сына благословил на охоту на Лютых. А так же объяснить, чем чреваты его даже самые мелкие пакости.

Наверное, так и придется сделать, но следует прикинуть, как предотвратить попытку Турчатова вывернуть ситуацию в глазах Ярославы против меня. Это обстоятельство нёмало тревожит.

Вдруг, глухо вскрикнув, она подскакивает на месте. Шумно затянувшись воздухом, начинает всхлипывать.

- Яра?...

- Адам! - шепчет испуганно.

- Что случилось?

Поворачиваюсь набок и касаюсь её руки. Она сильно вздрагивает.

- Темно, я ничего не вижу!

Дрожит вся, в одеяло кутается, будто замерзла.

- Ты чего, Ясь?...

Двигаюсь к ней ближе, обнимаю и укладываю на подушку. Она прижимается, обвивает руками шею и не отпускает.

- Кошмар приснился?

- Нет.... Я проснулась, а тут темно. Я темноты боюсь.

- Серьёзно? Погоди...

Перекатившись на край матраса, нажимаю на клавишу подсветки кровати. По полу тут же расползается мутный голубоватый свет.

- Нормально?

Часто хлопая ресницами, глубоко дышит. Кивает.

Я ложусь рядом и тяну её безвольное, парализованное страхом, тело на себя. Уткнувшись лицом в мою грудь, тут же затихает. Постепенно успокаивается и расслабляется.

- Мне всегда кажется, что в ней тени-призраки живут. Я её с детства боюсь.

- Никто в ней не живет.

- Я знаю!... Но всё равно страшно.

Девчонка ещё совсем. Упертая и сильная, но все равно дурная и наивная. Трахать таких интересно - молодые шлюшки даже симулируют со всей самоотдачей. А вот семьёй жить пока не представляю, как.

Потеревшись об меня щекой, как