«Реми Мартен» - Светлана Полякова

— Жалко, — грустно сказал он. — Тогда все это нe имеет никакого реального значения.

— Почему это?

— Потому что раз вы не увидели в моем будущем себе, вы вообще ничего не увидели… И все придумали, — усмехнулся он.

Навязчивая идея, подумала я. Бедный парень! В погоне за деньгами явно лишился разума…

— Нам пора, — сказала я, решительно поднимаясь с места. — Моя мама не разрешает мне приходить домой после двенадцати…

Он тоже встал.

Мы пошли к выходу. Я оглянулась на секунду — парень в черной шапочке продолжал сидеть на своем месте. Это меня успокоило. Скорее всего я просто немного заражена психической неустойчивостью моего спутника.

Мы вышли на улицу. Теперь тут было безлюдно, и я невольно поежилась.

— Давайте возьмем такси, — предложил он.

— Пожалуй, стоит, — согласилась с ним на этот раз я.

Уже отъезжая, я увидела гоблина из кафе. Он стоял и смотрел вслед нашей машине.

А я почувствовала, как снова где-то внутри рождается страх — совершенно необъяснимый и все-таки реальный. «Мало ли на этом свете гоблинов, — постаралась успокоиться я. — Если вдуматься, так их в наших городах довольно много… Это мы исчезающий вид, а гоблины исчезать не собираются. Наоборот, активно размножаются… Если каждого бояться, нервная система окончательно пошатнется… В конце концов, может быть, это райковский личный гоблин. Может быть, Райков меня побаивается и специально взял его с собой. А мне об этом говорить не хочет: стыдится…»

Я понимала, что эти доводы никто не сочтет разумными, но мне почти удалось поверить самой себе, тем более что наша машина рванула с места и смутные очертания гоблинской фигуры растворились вдали.

И, тем не менее, мне было неприятно. Я даже обнаружила, что Райков меня держит за руку, удивленно глядя на меня.

Естественно, я возмутилась, руку выдернула и проворчала, что незачем хватать меня за руки в машине. Это неприлично.

— Саша, — укоризненно пробормотал Райков, — вы сами схватились за меня… Мне даже показалось, что вы кого-то испугались…

Я чуть не призналась ему в своих детских страхах, но вовремя одумалась и только мрачно усмехнулась.

«Вот так, — подумала я, глядя, как несутся мне навстречу замерзшие дома и голые деревья. — Оказывается, и у тебя, Саша, не все в порядке с нервами… Мерещится невесть что… Не зря говорится — с кем поведешься, от того и наберешься…»

Мы остановились около моего дома, и только тогда я почувствовала себя спокойно.

— До свидания, — сказала я.

— Саша, я…

Он не уходил, не обращая внимания на мое нетерпение. А я больше всего хотела сейчас вернуться в мой привычный, теплый, уютный мир, где нет роскоши, но… «Есть покой и воля», — отчего-то вспомнилось мне.

Я девушка воспитанная, потому стояла и терпеливо ждала, когда он наконец-то отпустит меня.

Он же не торопился.

— Я бы не хотел, чтобы эта встреча была последней, — наконец выпалил он.

— Может быть, мы встретимся еще, — смилостивилась я. — Если вы наконец поймете, что я не собираюсь выходить замуж. Мне не до этого…

— А до чего?

Боже ты мой, Данилова, и кто тянет тебя всегда за язык! Теперь Райков заинтересовался всерьез моими жизненными планами.

— Это не обсуждается, — сурово проговорила я. — Это уж, простите, мое личное… И мне уже пора Видите, горит окно? Это моя мама, уставшая от мрачных фантазий, которые непременно рождаются в ее голове, стоит только мне где-нибудь задержаться, неуклонно приближается к сердечному приступу.

— О нет, — искренне воскликнул он, — этого никак нельзя допустить!

Склонив голову, он нежно коснулся моей руки губами и быстро пошел прочь.

Я вошла в подъезд и на секунду остановилась у окна.

Его удаляющаяся фигура вызвала у меня жалость. «Бог мой, — подумала я, — как же одиноко и жалко выглядят олигархи, вырвавшиеся на свободу!»

Глава пятая

«Что же со мной вчера было?» — подумала я, проснувшись на следующее утро. За окном ничего не изменилось. Разве что к пасмурному небу прибавилась еще одна напасть — туман. Наверное, этот чертов туман забрался в мою голову: мысли двигались тяжело, и я с огромным трудом заставила себя проснуться. Конечно, если б не настоятельная необходимость отправляться на работу; вряд ли я вообще стала бы вставать…

— Не радует мой взор с утра ваш мир, — вздохнула я. — Но — «рога трубят, копыта роют землю»…

Я встала и долго торчала в ванной, потом начала собираться.

За незатейливыми и привычными делами я почти забыла о вчерашних потрясениях. А вспомнив, даже удивилась самой себе. Надо же, вчера ей сделали предложение, а она не то что спокойна — индифферентна!

— Точно ей ежедневно раз по сто предложения делают, — проворчала я, продолжая думать о себе в третьем лице. — Нахалка…

Предложение руки и сердца мне поступило впервые, что греха таить… Но — я замерла и уставилась в зеркало прямо с зубной щеткой в руках, озаренная светлой мыслью, — первое предложение поступило от олигарха средней руки. Кто станет следующим претендентом?

— Не иначе как нефтяной магнат, — пробормотала я. Рот мой был заполнен зубной пастой, так что вышло, что следующим соискателем будет какой-то там «фефтяной фафнаф»…

Я прополоскала рот, чтобы никак не исказить конечную цель моего поэтапного движения к счастливому браку.

— А потом, — важно проговорила я, невольно выпрямившись, — явится шейх Саудовской Аравии. Или юный король Швеции… Впрочем, в Швеции нет юного короля.

Это меня немного расстроило, правда, ненадолго. Поскольку и я уже не юная дева, двадцать пять лет никак стукнуло…

К тому же я вдруг озадачилась. Будучи человеком от жизни далеким, я не разбиралась в олигархической иерархии. Совершенно не разбиралась! Например, с того в взяла, что нефтяной «фафнаф» стоит на ступеньку выше олигарха? Может быть, я уже упустила возможность породниться с этим самым «фафнафом»?

— Ну уж аравийский шейх точно выше олигарха, — успокоила я свою встревоженную душу. — Так что не все еще в нашей жизни потеряно…

Увы, в это утро уйти от правды мне было трудно, а потому я с сокрушением в сердце все-таки признала тот факт, что мой «фафнаф» Райков вполне может оказаться не только первым, но и последним. Я снова загрустила, поскольку мой шейх, улыбаясь пленительно и грустно, начал медленно таять в зыбкой дымке моего туманного будущего.

— Ну что ж… Значит, такая судьба, — рассудила я, прощаясь с ним. — Последний так последний… Придется смириться с нашей разлукой.

Немедленно вспомнилась песенка Цоя, а вспомнившись, привязалась намертво.

Так я