Лиса для Волка - Мишель Анри

выдохнув все тревоги, и рука его по-прежнему обвивала ее талию, держа в плену объятий. Вася затаила дыхание, любуясь четкими линиями его скул, бархатными опахалами темных ресниц, непокорными прядями, рассыпавшимися по подушке. До чего же он красив… словно сошел с полотна.

— Ну что, любуешься исподтишка? – его низкий, обволакивающий голос прозвучал неожиданно, словно бархатный гром, заставив ее вздрогнуть.

Алекс лениво приоткрыл один глаз, потом второй, и в уголках губ заиграла та самая дразнящая ухмылка, от которой у Василисы каждый раз бабочки начинали неистово трепетать в животе.

— Я… – она запнулась, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки.

— Ты что, смущаешься? – он приподнялся на локте, приближая лицо к ее лицу. – После той ночи?

Вчерашний вечер вспыхнул в памяти калейдоскопом чувственных воспоминаний: дерзкий поцелуй под звездным небом на крыше, обжигающие прикосновения в тесном лифте, ее собственный хриплый шепот, молящий "останься…"

— Я не смущаюсь, – Василиса гордо вскинула подбородок, но предательский румянец выдавал ее с головой.

Алекс тихо рассмеялся, и нежно провел пальцем по ее щеке.

— Тогда доброе утро, Василиса Васильевна.

Его поцелуй был ласковым и неспешным, совсем не похожим на вчерашний безумный вихрь страсти. Но от этого он не стал менее волнующим, напротив – в нем чувствовалась глубина и обещание чего-то большего.

— Завтрак? – игриво поинтересовался Алекс выскальзывания из кровати.

— Ты что, яичницу пожарить не в состоянии? – Василиса взирала на хаотичные попытки Алекса обуздать кулинарный процесс с нескрываемым ужасом и, скрепя сердце, выхватила у него злополучную лопатку.

— Я прекрасно готовлю! – возмущенно воскликнул он, но обуглившиеся остатки на сковороде красноречиво свидетельствовали об обратном.

— Ага, шеф-повар мишленовского ресторана, – фыркнула она, иронично приподняв бровь. – Подвинься.

Алекс обвился руками вокруг ее талии, нежно касаясь губами ее шеи:

— Может, лучше закажем что-нибудь?

— Нет уж, – Василиса уперла руки в бока, демонстрируя решимость. – Я научу тебя хотя бы элементарной яичнице.

— Скука смертная, – он скорчил страдальческое лицо, но глаза лукаво поблескивали. – Давай лучше я научу тебя чему-нибудь более… интересному.

Его руки, словно змеи, скользнули под ее футболку…

Сковорода осталась без внимания, преданная забвению в вихре нахлынувшей страсти.

Глава 23

Василиса никогда не позволяла себе слез. Ни перед подлым Стасом, ни перед бесчувственными коллегами, ни даже наедине с собой. Она была крепостью, неприступной и гордой.

Но сегодня… плотина рухнула.

— Ты что, плачешь? – Алекс замер в дверях спальни, пораженный внезапным зрелищем – ее лицо было залито слезами.

— Нет! – она резко вытерла глаза тыльной стороной ладони, пытаясь скрыть предательскую слабость. – Просто… аллергия.

Он молча подошел и сел рядом, не задавая лишних вопросов. Просто обнял крепко-крепко, давая почувствовать свою поддержку и тепло.

— Мне страшно, – слова сорвались с ее губ непроизвольно, словно прорвавшийся поток. – Страшно, что все это… ненадолго. Что это всего лишь иллюзия счастья.

Алекс нахмурился, словно от боли:

— Ты думаешь, я такой же, как этот подонок Стас?

— Нет! Но… – Она замолчала, не в силах выразить свой страх.

— Никаких "но", – он перебил ее, нежно прижимая ее ладонь к своей груди. – Я не уйду. Никогда. Я буду рядом, чтобы ни случилось.

И Василиса вдруг ощутила робкую надежду, словно хрупкий росток, пробивающийся сквозь толщу земли – ей отчаянно хотелось верить в его слова.

— Я тебя люблю.

Эти слова, вырвавшиеся из уст Алекса, прозвучали неожиданно, словно гром среди ясного неба, когда они лежали в объятиях друг друга, убаюканные тишиной ночи.

Василиса замерла, словно ее поразило электрическим током.

— Ты… что сказал?

— Ты прекрасно слышала, – он робко улыбнулся, но в глубине его глаз читалось нескрываемое напряжение. Он боялся ее реакции.

Она молчала, оглушенная признанием. Слишком много раз ее предавали. Слишком много раз она обжигалась, доверяясь не тем людям. Ее сердце было изранено и боялось вновь открыться.

Но Алекс терпеливо ждал, не отводя взгляда, полный надежды и трепета.

И тогда Василиса совершила поступок, на который никогда бы не решилась раньше – она сдалась. Отпустила контроль. Позволила себе поверить.

— Я тоже тебя люблю.

Ее тихий шепот растворился в его страстном поцелуе, полном нежности и благодарности. Это был поцелуй надежды, поцелуй веры в будущее.

И вот после этого поцелуя Алекс исчез из поля зрения на целую неделю, погрузившись в тайную алхимию подготовки. Отменил все встречи, оборвал связь с миром, выключив телефоны – даже рабочий, что было поступком, граничащим с безумием. Илью, своего верного помощника, выдворил из пентхауса , что снял, на целый день с лаконичным вердиктом: "Не мешай творить атмосферу".

Детали, превратившие Васю в пленницу восторга:

1. Цветы, дерзнувшие превзойти ее мечты.

Едва переступив порог, Вася замерла, сраженная наповал. Никаких скромных букетов – вход в квартиру обрамляла триумфальная арка из пионовидных роз ее обожаемого, колдовского оттенка – густо-малинового, почти черного в призрачном полумраке. Каждый бутон дышал свежестью, словно его только что сорвали в райском саду. Под ногами – ковер из бархатных лепестков, манящий вглубь гостиной.

2. Эхо первой встречи, сотканное из ностальгии.

На столике, рядом с зеркалом, покоилась распечатка их первого, искрометного диалога