Сводные. Том 1 - Лена Харт

— Что ты делаешь? — спрашиваю я. Почему он так близко?

Он снова ухмыляется, его взгляд скользит по парню через дорогу.

— Показываю, — бросает он небрежно, словно это что-то само собой разумеющееся.

Чувствую, как внутри меня поднимается волна раздражения.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю, стараясь звучать спокойно, хотя голос предательски дрожит.

Он поднимает бровь, словно удивляясь моей непонятливости.

— Что ты для него неприкасаема, — он произносит это с легкой насмешкой, как будто это самая очевидная вещь в мире.

Что? Я его?

Закатываю глаза, но в душе меня начинает терзать странное чувство.

— Меня от тебя тошнит, — ворчу я, стараясь скрыть смущение за грубостью.

Он лишь посмеивается, игриво отталкивает меня и натягивает свой шлем.

— Давай, залезай, — говорит он, и я подчиняюсь, чувствуя, как сердце бьётся быстрее.

Мы снова садимся на байк и, не теряя ни секунды, мчимся вперёд, оставляя город позади. Уверена, что Егор сейчас думает о чём-то своём, но я не могу отделаться от мысли, что он ведёт себя странно.

Мы едем по узким улочкам, мимо старых домов и уютных кафе. Замечаю, как он бросает взгляды в сторону, словно выискивает что-то. Или кого-то.

Наконец, мы выезжаем на открытую дорогу, и я чувствую, как ветер треплет мои волосы. Мы мчимся по извилистой тропинке, ведущей вверх, к горам.

Я крепче сжимаю его талию, стараясь не потерять равновесие. Он, кажется, не замечает этого, но я чувствую, как его мышцы напрягаются под моей рукой.

Когда мы добираемся до вершины, отпускаю его, и он отъезжает на обочину. Мотоцикл стоит на краю пропасти, а перед нами открывается потрясающий вид на город, раскинувшийся внизу.

Замираю, не в силах отвести взгляд. Огромные горы, зелёные деревья и бескрайняя долина — всё это кажется нереальным.

— Вау, — вырывается у меня, и я не могу сдержать улыбку.

Мы сидим так несколько минут, наслаждаясь моментом.

Егор снимает шлем и проводит рукой по волосам, взъерошивая их.

— Ты мало говоришь, да? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Моргаю, возвращаясь в реальность. Мои родители только что погибли, и я всё ещё пытаюсь осознать это. Но я проглатываю слова прежде, чем успеваю их произнести. Их уход не изменит того, кто я есть. И я не собираюсь объяснять это никому.

— Мой отец считает, что ты обижена на своих родителей, и поэтому не грустишь из-за их смерти, — говорит Егор, всё ещё глядя на долину внизу. — Я думаю, тебе грустно, но не так сильно, как ты злишься, потому что на самом деле всё было наоборот, не так ли? Они обижались на тебя.

Сжимаю челюсти. Он и его отец говорили обо мне? Кто сказал, что мне не грустно? Откуда ему знать? Существует ли какой-то контрольный список действий, которые допустимы в случае смерти членов семьи? Некоторые люди совершают самоубийство после потери близкого человека. Это ли не доказательство того, что они грустят больше меня?

— У нас здесь тоже есть интернет, понимаешь? — говорит он. — Игнат и Анастасия Буткевич. Они были одержимы друг другом.

Он поворачивает голову, чтобы я могла видеть его губы, пока он говорит, но я замираю.

Он продолжает:

— И у них родился ребёнок, потому что они думали, что это то, что им нужно было делать, а потом они поняли, что родительство — это ещё не всё, чем они его считали. Воспитание тебя отдаляло их друг от друга.

Иглы вонзаются в горло, чувствую, как слёзы начинают собираться, но не позволяю им пролиться. Откуда он всё это знает?

— Итак, они передавали тебя кому угодно, как только ты подросла, — говорит он мне. — Интернаты, летние лагеря, няни…

Мой подбородок трясётся, и я позволяю этому происходить, потому что знаю, что Егор меня не видит.

— Ты не обижалась на своих родителей, — наконец говорит он. — Ты любила их.

Несколько часов спустя, когда я уже давно лежу в кровати, снова слышу его слова. Они звучат в моей голове, как эхо из прошлого. "Воспитание тебя отдалило их друг от друга. Они обиделись на тебя. Ты любила их."

Нет.

Пытаюсь повернуться во сне, но что-то удерживает мою руку. Боль становится невыносимой, и я чувствую, как она тянет меня назад. Я тяну и дёргаю, но всё бесполезно. Я пытаюсь, но не могу освободиться.

Что у меня есть? Только одно — отпустить. Отпустить.

Когда-то я их любила. Я сделала это. Но…

Выкручиваю руку, пытаясь вырваться из того, что меня держит. Не могу повернуться.

Когда-то я их любила. Но не сейчас.

Я не знаю. Я не знаю, что мне делать.

Мои глаза медленно открываются, и я ощущаю холодный большой палец, скользящий по голой коже живота. Моргаю, пытаясь прийти в себя, и сажусь, чувствуя, как боль в руке пульсирует с каждым движением. Осматриваюсь и вижу, что моя рука застряла в футболке — маленькая дырка, с которой я ложилась спать, теперь превратилась в огромную зияющую дыру. Высвобождаю руку и сжимаю её в кулак, чтобы восстановить кровообращение.

— Чёрт, — шепчу я, стиснув зубы. Затем с рычанием выбрасываю руку, сбивая будильник с тумбочки.

Я пришла сюда, чтобы найти своё место. Чтобы уйти, но, кажется, облажалась ещё больше, чем когда только приехала. Три дня, и впервые с четвёртого класса мне снятся ночные кошмары. Это мне не нужно. Егор не имел права обсуждать со мной личные вопросы, тем более касательно ситуации, в которой он ничего не понимает. Если я захочу поговорить, я это сделаю сама.

Вытирая пот с верхней губы, отбрасываю одеяло, включаю лампу и падаю на пол, роясь под кроватью в поисках чемодана. Мне не обязательно уезжать домой, но и оставаться здесь я не хочу. Они меня не любят. Я их не люблю. Есть масса мест, где люди оставят меня в покое. Я всегда хотела поехать в Коста-Рику. Арендовать домик на дереве. Ходить в походы с пауками и змеями. Жить среди насекомых необычного размера. Всё это звучит намного лучше, чем здесь.

Выбегая из комнаты, спускаюсь вниз. Свет выключен, но слышно, как тикают напольные часы. Макс проснётся через несколько часов. Мне нужно уехать до того, как он встанет. Я не уверена, что далеко уйду. Вероятно, мне потребуется два дня, чтобы вернуться в город с багажом.

Огибая перила, направляюсь на кухню, открываю дверь гаража и сбегаю по пяти ступенькам к стиральной машине и сушилке. Озноб пробегает по моим ногам, обнажённым в шортах для сна после