Волки: Братство порока - Елена Сокол

С другой стороны кабинки послышались шаги. Через маленькие щели в перегородке она заметила святого отца в облачении. Он сел на скамью и сложил руки в замок. Тиль опустила взгляд и прикрыла лицо волосами — на всякий случай, вдруг он тоже сможет разглядеть ее детально?

— Господь да пребудет в сердце твоем, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди… — негромко начал священник. — Когда ты в последний раз была на исповеди?

Никогда, вообще-то. Но Тиль не собиралась об этом сообщать. Решила сразу перейти к делу.

— Святой Отец, у меня вопрос.

— Да?

— Мне не в чем исповедоваться, просто нужно понять кое-что.

— Исповедь — это единственное испытание, где виновные получают полное прощение. — Вздохнул он. — Все мы виноваты в чем-то, не существует безвинных. Не бойся рассказывать и проявлять сожаление.

— Да это все ясно. — Прочистив горло, тихо проговорила девушка. — Мне нужен совет. Что делать девушке, если над ней надругались? Имеет ли она право отомстить?

Святой Отец молчал какое-то время, словно размышляя, затем повернулся к ней и произнес:

— Она должна покаяться.

— Что? — Тиль решила, что ей послышалось.

— Ведь ее лишили духовной девственности.

— Вы серьезно? — Она поднялась с лавки и посмотрела на прорези в перегородке.

— Я подскажу молитвы, которые тебе следует прочесть перед…

— Да пошел ты! — Рявкнула она.

Пнула перегородку ногой и выбежала.

Пулей промчавшись мимо удивленных прихожанок, Тиль выскочила на свежий воздух. «Почему это я должна каяться?» — звенело у нее в голове. На глаза прорывались слезы.

— В задницу такого бога! — Прорычала она, бросив разочарованный взгляд на здание, и двинулась в темноту.

Хотя, и понимала, что Бог тут был совсем ни при чем.

27

Порой в моменты отчаянья человек не контролирует себя. Ему становится все равно, он способен на то, чего прежде боялся. Или теряется. Не ищет больше выхода, а идет навстречу своим страхам.

Тиль сама не понимала, как ноги привели ее к старому кладбищу. Она брела среди захоронений и обросших мхом склепов и видела в полутьме на возвышении окно своей комнаты, в котором не горел свет. Ее больше не пугали призраки — к черту их всех! Зачем бояться бесплотных духов, когда вокруг так много жестоких людей? Бояться нужно было их. А здесь… здесь было тихо и уютно. Немного тянуло сыростью с травы, а вдалеке слышался лай бродячего пса, но это лишь добавляло выразительности мрачной атмосфере.

Тиль двигалась медленно, почти не издавая звуков. Разглядывала старинные надгробия, пыталась прочесть надписи на мемориальных досках и табличках фамильных склепов. Она представляла себя на месте Агнес. Зачем той нужно было идти на кладбище? Что ее здесь ждало? Какая опасность могла подстерегать студентку, и что ее сюда так манило?

Наконец, Тиль остановилась, заметив, как что-то мелькнуло под низкими косыми лучами старого фонаря в отдалении. Сойдя с дорожки, девушка отступила в тень за большой могильный камень. Темная фигура приближалась. Из ниоткуда вдруг налетел ветер, заставив зашуметь деревья. Пряди волос Тиль вспорхнули в воздух, как стая перепуганных птиц.

Она оперлась рукой на холодный камень и прищурилась, пытаясь вглядеться в мутную от тумана расфокусированную даль. Приближающаяся фигура казалась ей знакомой. Широкие плечи, решительная поступь, руки в карманах, а голова опущена так, чтобы из-под капюшона худи не было видно лица.

Матс, черт его дери, Нюберг.

Тиль застыла, прижавшись к камню, и перестала дышать. Расстояние между ними сокращалось быстро. Его шаги раздавались эхом. Под подошвами его кроссовок похрустывали сухие листья и ветки. Он прошел совсем рядом, не заметив ее. Тиль обдало терпкой волной парфюма, манящим и грубым мужским ароматом. Парень удалялся, а ей хотелось, чтобы его запах подольше оставался в воздухе, щекотал ее нос, кружил ей голову.

Но любопытство взяло верх. Отойдя от оцепенения, Тиль бросилась следом. Двигаясь параллельно дорожке — так, чтобы, обернувшись, Матс ее не заметил, она кралась за ним. Запнулась в темноте, упала на колено и замерла, прислушиваясь к его шагам, но парень не замедлил ход. Значит, не заметил преследования. Тиль поднялась и перебежками — от дерева к дереву, последовала за ним.

Он остановился через минуту. Закурил у входа в склеп. Огонек сигареты мелькнул красным глазком и растворился во тьме. Где-то в вершинах деревьев закричала птица. А затем Матс исчез. Нырнул в темноту вслед за огоньком, источающим дым.

Провалиться сквозь землю он не мог. Значит, скорее всего, вошел внутрь. Тиль знала, что сильно рискует. Понимала, что может повторить судьбу девушки, что жила до нее в проклятой комнате, но только так она могла разгадать тайну этого кладбища. Осторожно подкравшись ближе, Тиль уставилась на склеп — тот походил своей помпезностью на музей: гранитные ангелы в полный рост, высеченные в камне цветы, птицы, христианские символы.

Она провела пальцами по широкой двери, ведущей в усыпальницу. Та была плотно закрыта. Девушка надавила на нее. Та не поддалась. Она стала искать ручку, за которую можно было потянуть, или щель, куда можно просунуть пальцы, чтобы подцепить дверное полотно, но все было бесполезно. Тиль прислонилась к двери ухом, чтобы хоть что-то услышать и понять, что происходит внутри, но в следующую секунду вздрогнула от голоса, раздавшегося за спиной:

— Бу.

Он издевался.

Тиль поняла это по его наглой улыбке, когда обернулась. В лунном свете черты лица Матса смягчались и выглядели не такими резкими как днем.

— Твою мать. — Выдохнула она.

— Следишь за мной? — Неприлично близко наклонился Матс к ее лицу.

Тиль ощутила аромат табачного дыма от его кожи.

— Я? Пф. — Фыркнула она. — Ты мне не настолько интересен!

Девушка воинственно сложила руки на груди.

— Тогда что ты тут делаешь?

— Гуляю. — Дернув плечами, ответила Тиль.

— Отличное время и место для прогулок. — Огляделся по сторонам Матс.

— Ну да. — Вздернула подбородок девушка. — Я же не спрашиваю, что ты здесь делаешь.

— Правильно, это ведь не твое дело. — Усмехнулся он.

— Так что? Что ты забыл здесь в такое позднее время?

Матс расхохотался.

Как же он ее бесит!

Как такой грубый и мрачный тип мог так очаровательно улыбаться и хохотать?

Очаровательность — дурная примета. Ничего хорошего не сулит.

Матс перестал смеяться и замолк. Наверное, Тиль слишком пристально его разглядывала, чем выдала свой интерес.

— Это секрет. — Совершенно серьезно ответил он.

Ей опять показалось, что Матс прикалывается. Странно, но Тиль вдруг осознала, что этот парень был единственным, с кем она не ощущала дикий дискомфорт во время общения. Возможно, из-за того, что даже