Вернуть семью. Шанс на любовь - Кэти Свит

— Отлично! — выдыхает. Показывает головой на меня. — Знакомься, это Маша. Мама Льва, — добавляет многозначительно.

Строгий мужчина переводит внимание на меня.

— Здравствуйте, — зачем-то говорю. Промолчать, как я думаю, некультурно.

— Доброе утро, — здоровается со мной.

А я вдруг вспоминаю, почему этот мужчина мне кажется таким знакомым! Он был на операции у Левушки! Если не ошибаюсь, он анестезиолог.

— Сань, что случилось? — спрашивает Леша. Тот, второй, бросает на меня многозначительный взгляд и отворачивается.

— Рузанова неправильно вывела стому, — говорит, и по выражению лица Высоцкого я все понимаю. Проблема.

— Выпадение? — тут же уточняет.

— Хуже. — Анестезиолог отвечает на вопрос. — Если немедленно не исправим ситуацию, начнется некроз кишечника.

Леша смотрит на своего коллегу, затем на меня. Ставит гордо врученные мной ему кофе и блинчики обратно на стол.

— Мне нужно идти, — обращается ко мне. — Срочная операция, — поясняет то, что я и сама поняла. — Мы с тобой позже договорим.

— Всенепременно, — подмечаю едко.

Высоцкий мой тон пропускает мимо ушей. Кивает на еду.

— Чтобы съела, — говорит строго.

— А то что? — щурю глаза. Не скрываю злости.

— Приду и накормлю насильно, — заявляет без тени юмора.

Сверлю его глазами, не пряча недовольства. Ведь знаю, что с Высоцким на тему еды лучше не шутить, а тут получается, сама его провоцирую.

Стоим друг напротив друга и смотрим в глаза. Никто из нас не желает первым отводить взгляд.

— Леха, — вмешивается анестезиолог. — Времени нет.

— Иду, — кидает ему через плечо Высоцкий. — Чтобы все съела, — суровым взглядом сверлит меня.

А я прекрасно вижу, что за строгой маской скрывается искреннее беспокойство.

Вот же блин! Нельзя ему сейчас нервы мотать. Лешу ждет малыш, у него большие проблемы, а я, показывая свой характер, лишь оттягиваю операцию чужого ребенка.

Там ведь счет идет на минуты!

— Я все обязательно съем, — даю заднюю и первой отвожу глаза в сторону. Делаю шаг вперед и, приподнимаясь на носочки, целую Высоцкого в щеку. — Большое спасибо за заботу.

Леша удивленно смотрит на меня, но никак не комментирует. Лишь слегка улыбается одними глазами.

— Пожалуйста, — отвечает мне и разворачивается, чтобы уйти. Стою, смотрю вслед мужчинам и понимаю, что все сделала правильно.

Выяснить отношения мы успеем позже, не горит. А вот над жизнью и здоровьем маленького человечка нависла угроза.

Западение стомы опасно, выпадение тоже. Если начнется некроз кишечника, то придется удалять отмершую часть.

Разве наше с Лешей противостояние стоит этого?

— Леш, — окликаю мужчину у самой двери. Он останавливается и оборачивается.

— Что? — смотрит на меня удивленно.

— Удачи!

Глава 27. Леша

— Сань, что по Степке скажешь? — спрашиваю у друга по пути в операционную.

Я знаю, что он в курсе всего. Даже самые последние новости узнает раньше лечащего врача.

Саня прямо удивляет своим поведением. Чувство ответственности зашкаливает у него.

Хмельницкий снова ночевал в отделении. Он не отходит от малыша дольше, чем на десять минут. Когда тот не спит, то Санек его развлекает.

Даже я не так сильно опекаю мальчика, хоть он мой племянник.

Ведет себя так, будто Степа его ребенок. Охренеть!

Если бы матерью малыша была не Васька, то я именно так бы и думал. Потому что Саня поступает сейчас крайне странно.

— В целом все хорошо, — отвечает спокойным, уверенным тоном.

Напротив нас останавливается лифт, заходим в кабину. Поднимаемся в операционную.

— Если бы не выходные, то его можно хоть сейчас переводить в палату, — радует новостями.

Василиса будет так рада, наконец, воссоединиться с малышом! Она вся извелась уже, бедная.

— Так переведи, — говорю ему. — Смысл тянуть?

К понедельнику как раз Вася приноровится ухаживать за стомой. Я смогу завтра провести с ней достаточно времени и спокойно всему обучить.

Приклеивать калоприемники тоже нужно уметь. Если не следовать рекомендациям, то они будут отваливаться один за другим и тем самым травмировать кожу.

Нет ничего хуже, чем мацерированная нежная детская кожица на животе. Устанешь в порядок ее приводить!

За стомой нужно тщательно и грамотно ухаживать.

— Завтра Рузанова дежурит. — Хмельницкий отвечает с недовольным лицом. — Не переведу! Ни при каком раскладе.

— Ой, да, — соглашаюсь с другом. — Нафиг Марьям. Только проблемы устраивает, — разделяю недовольство друга. — Причем всему отделению.

— Не говори, — качает головой.

— И чего ее Аля не уволит? — искренне не понимаю.

Изольда Альбертовна — шикарный специалист и руководитель. Почему она так упорно закрывает глаза на косяки Марьям, никому из отделения не понять.

Но, как бы мы ни пытались повлиять на ситуацию, ничего не меняется. Рузанова жестко косячит. Мы разгребаем.

Точка.

— Поверь, тебе этого лучше не знать, — поджимая губы от злости, произносит Санек. — Начнешь гнать на Рузанову, вылетишь сам, — предупреждает и бросает на меня многозначительный взгляд. — Усек?

— Не дурак, — задумчиво отвечаю.

Ситуация не радужная. Как правильно поступить, непонятно.

— Вот и отлично. — Друг хлопает меня по плечу. — Пошли исправлять косяки, — подмигивает. — В наших же интересах, чтобы родители ребенка не пошли в министерство.

— Думаешь? — смотрю на него исподлобья. — Я бы хотел.

Пусть пожалуются на нее. Приедут из министерства, инициируют служебную проверку, а там и вскроются ее многочисленные косяки.

Марьям уволят, пациентов никто больше калечить не станет. Все счастливы!

— Так ты от нее все равно не избавишься, — говорит обреченно. — Только проблем наживешь, — предупреждает меня.

По лицу вижу: друг не желает продолжать тему. Она ему неприятна.

Собственно, мне тоже.

Молчим.

Выходим из лифта на нужном этаже, оставшийся до операционной путь проделываем, не произнеся ни слова.

Каждый думает о своем.

— Неужели мы никак не можем оградить пациентов от ее рук? — недоумеваю. — Явно ведь растут из жопы.

Я не понимаю, почему нельзя запретить ей оперировать. Вот как ни крути, все равно не понимаю!

Если уж Аля не хочет ее увольнять, так пусть посадит на бумажную и хорошо оплачиваемую должность. Всего-то!

Ну нечего пускать к больным хирурга без желания и способностей. Не врача, а мясника!

Детям и их родителям и без нерадивого работника достается проблем пополной.

— Все сделаем, — злорадно ухмыляется мне. — Но не сейчас. Нам нужно запастись терпением.

Слова Хмельницкого воодушевляют. Раз уж он тоже решил взяться за устранение Марьям из операционной, то втроем у нас точно получится.

Одни мы с Михой не справимся.

Саня уходит к себе, дает мне историю болезни для изучения и отправляется готовить пациента.

Я принимаюсь изучать данные, погружаюсь в описание проведенной операции, смотрю анализы.

Мда… Будет нелегко.

Достаю сотовый, кручу в руках. Сначала хочу набрать Майорову, а потом вспоминаю, что они с Элей собирались поехать на выходные к Максу и