Вернуть семью. Шанс на любовь - Кэти Свит

В комнате по-прежнему стоят неразобранный чемодан и коробки из арендованной мною квартиры. Высоцкий настоял, чтобы мы забрали все вещи разом, ведь с его загруженностью неизвестно, когда он сможет снова отправиться с нами туда.

Осталось вернуть хозяйке ключи от квартиры. Но для этого я должна выйти на улицу и хоть немного осмотреться.

Пока не понимаю ни района, ни ближайшей станции метро.

Леша вчера пытался мне объяснить, где и что находится поблизости, но я не запомнила. Единственное, что помню, так это где парк.

Осторожно переступая через горы покупок, выбираюсь из заточения и возвращаюсь в спальню. Снова проверяю Левушку.

Малыш спит.

Приоткрываю дверь в его комнату и ухожу на кухню. Ставлю воду на плиту греться, сама быстро умываюсь и успеваю вернуться до того, как все закипит.

Доливаю молоко, сыплю крупу, варю кашу. Если Левушка в течение десяти минут не проснется, то я сама его разбужу. Совсем заспался малыш.

Убавляю температуру на плите, наливаю себе в кружку кофе. Сажусь рядом с рыбками и наблюдаю, какая в аквариуме насыщенная жизнь.

Набираю Леше.

Если он занят, то телефон не услышит, ведь в операционную не берут смартфоны. Там только стационарная связь.

— Проснулась? — раздается в трубке вместо приветствия.

— Привет, — улыбаясь, отвечаю ему.

— Как спалось? — интересуется Леша.

Обмениваемся общими, ничем не значащими фразами, а у меня на душе эйфория. Слышу его голос, и мне уже хорошо.

— Скоро к тебе должен приехать курьер из детского магазина. Я для Левушки немного игрушек купил, — предупреждает.

Округляю глаза и бросаю взгляд в сторону коридора. Даже из кухни видно, что пакеты торчат!

— Если это немного, — смеюсь. — То мне страшно представить, что будет при слове «много».

— Уже приехал? — спрашивает.

— Ага, — киваю. — Собственно, он меня и разбудил, — признаюсь.

— Лева до сих пор спит? — удивляется.

— Сама в шоке! — ухмыляюсь.

Взгляд снова приклеивается к пакетам и огромной коробке. Коробок несколько, но эта… Даже не могу представить, что там может быть!

— Леша, — не выдержав, задаю вопрос. — Что такое огромное ты заказал?

— Это не трогай, — просит. Но говорит слишком строго для просьбы. — Приеду, сам покажу.

— Хорошо, — нехотя соглашаюсь.

Мне становится дико любопытно, что там такое. Сижу и смотрю на коробку.

Просто глаз с нее не свожу!

Прощаюсь с Лешей, делаю глоток кофе и поднимаюсь со стула.

Нет! Так дальше сидеть невозможно! Я должна выяснить, что внутри!

Подхожу к злосчастному предмету, осматриваю со всех сторон, пытаюсь поднять. Не получается. Тяжелый.

Хм…

Просто коробка. Никаких опознавательных знаков или огромных рекламных логотипов. Странно…

Кручусь вокруг, как уж на сковородке. И так, и сяк. Ничего не рассмотреть!

Нахожу лазейку, приоткрываю. Внутри темно.

Блин! Ну нечестно так! Я ж изведусь!

Иду на кухню, нахожу нож и бодрой походкой возвращаюсь в коридор. Мне так интересно, что в коробке, что устоять перед соблазном просто невозможно!

Осторожно, стараясь ничего не повредить, разрезаю белую ленту, снимаю скобки. Тяну картон на себя и… плюхаюсь на пол прямо на пятую точку. А сверху на меня с диким грохотом сыплется деревянное основание детской кроватки, бортики, какие-то шурупы и винтики.

Ой.

— А-а-а-а! — раздается из комнаты, где спал Левушка.

На кухонном столе начинает активно вибрировать мой телефон.

На плите шкворчит. Каша убежала и, судя по запаху, пригорела.

Называется, пошла на поводу своего любопытства, не послушала Лешу.

Блин.

И как теперь все исправлять?

Глава 32. Маша

Первое, что делаю, когда выбираюсь из завалов, так это несусь на кухню. Выключаю плиту, снимаю с конфорки кастрюлю и ставлю на деревянную подставку под горячее. Как хорошо, что у Леши такие есть!

Затем бегу к сыну. Успеваю его поймать до того, как малыш сползет с кровати. Левушка хоть и маленький, но уже соображает, как и что надо сделать, чтобы спуститься.

— Сладенький мой, — целую самого прекрасного малыша на всем свете. — Ты проснулся, — улыбаюсь и стираю крупные слезинки с щек. — Не переживай, я рядом.

Обнимаю сынишку. Подхватываю его под попку и поднимаю на руки. Прижимаю к себе.

Левушка кладет голову мне на грудь, затем отстраняется и хватает меня за нос. Крутит его что есть сил.

— Ой, — смеюсь. Убираю пухлую ручку в сторону. — Мамочке больно.

Но сын еще не понимает такого слова, поэтому, как только отпускаю его, снова тянется к моему лицу. Чтобы отвлечь, принимаюсь его щекотать.

Задорно смеясь и игриво хихикая, переодеваемся, умываемся и идем на кухню. Там я включаю мультики и усаживаю Левушку на ковер на пол.

Оставлять малыша сидящем на стуле или кухонном уголке очень опасно. Он может упасть в любой момент, слишком мал.

В полной уверенности, что кашу есть невозможно, беру ковшик и понимаю, что ошиблась. Каша цела!

Она даже не пригорела. Счастье!

Сажаю Левушку к себе на коленки, под шутки-прибаутки и мультики кормлю малыша. В промежутках между ложками доедаю свой бутерброд, допиваю кофе и только потом вспоминаю, что мне кто-то звонил.

Словно по волшебству мой телефон вновь оживает. Протягиваю руку, смотрю на экран, и сердце от счастья начинает биться быстрее.

— Бабушка! — радостно выдыхаю. — Как ты? Куда пропала? Я до тебя не могу дозвониться уже который день!

— Маш, это я, — слышу голос старшей сестры, и внутри все обрывается. Слезы накатывают на глаза.

— Что с бабушкой? — через силу выдавливаю из себя. Рыдания так и рвутся наружу.

Раз трубку взял кто-то другой, то все плохо. Иных причин, почему бабушка не отвечала на звонки, просто не может быть.

Сестра молчит.

— Где она? — повторяю вопрос, но уже значительно громче. Внутри все дрожит.

Чтобы не напугать сына, спускаю его с коленей и опять сажаю на ковер, даю кусок белого хлеба, пусть перекусит.

В таком состоянии, как у меня сейчас, кормить пока не могу. Руки трясутся.

— Тише ты, — шепчет. — Вдруг мать услышит.

— И что? — не понимаю, что за прикол. Ну услышит мама и что дальше?

— Бабушка в областной больнице, — тараторит сестра. — Слушай внимательно и запоминай, — говорит еле слышно.

Ее взволнованный голос не на шутку напрягает, страх вырывается на свободу, от переизбытка эмоций кружится голова.

Не отдавая отчет своим действиям, нажимаю на запись разговора. Если что, то смогу его прослушать чуть позже еще раз.

— Что с ней? — не унимаюсь. Переживаю за бабулю сильнее, чем за себя.

— Инсульт, Маш, — еле слышно продолжает сестра. — Не перебивай меня и не перезванивай. Если мать узнает, что я рассказала тебе, то мне конец.

— Почему? — ахаю.

— Не перебивай, сказала! — шипит. — У ба