Королевы и монстры. Яд - Джей Ти Джессинжер

В его молчании чувствуется удивление.

– Ты зовешь меня на свидание?

Я закатываю глаза.

– Дай мне выдохнуть, а? Я не мастер в таких делах.

– Не знаю, по-моему мастер. Я бы даже сказал, виртуоз.

Я сразу ощетиниваюсь в ответ на его озорной тон.

– Ты что, дразнишь меня?

– Может, самую малость.

– Ну, тогда прекрати!

– Извини, – говорит Кейдж, хотя раскаяния в его голосе не слышно. – Я просто очень люблю… дразнить.

В этих словах явно есть намек, и я теряю дар речи.

– Мы вроде договорились, что ты сбавишь свои обороты?

Он невинно отвечает:

– Понятия не имею, о чем ты.

Ага, да.

– Вернемся к сегодняшнему вечеру. Ты идешь?

Его тон становится задумчивым.

– Не знаю. Надо подумать. А куда ты меня приглашаешь?

Я прижимаю телефон к животу, откидываю голову и закрываю глаза. Через секунду снова подношу трубку к уху.

– Что такое? Я тебя потерял?

– Я здесь. Просто мне стало больно за всех мужчин, которые когда-либо звали женщин на свидание.

– Неприятно, да?

– Ужасно. Не знаю, как вы, ребят, справляетесь.

– Мы народ упорный. – Он понижает голос. – А я еще и неутомимый.

Комната отдыха опустела. Обеденное время вышло, и рабочее собрание начнется через две минуты.

Мне на это совершенно наплевать.

– Я заметила. Сразу после того, как заметила твою нестабильность, которая любую девушку до нервного срыва доведет.

– А мои бицепсы ты заметила? Говорят, они довольно впечатляющие.

Я чувствую сильное замешательство от его игривого тона.

– Ты сейчас со мной флиртуешь?

– Кажется, ты этому удивлена практически так же, как и я твоим печеньям.

– Ты просто чаще меняешь настроение, чем я – обувь. Никогда не встречала человека, способного так быстро превращаться из ловеласа в дурачка.

– Дурачка? – с отвращением повторяет он. – В жизни не был дураком.

– Слишком мачо для этого, да?

– Слишком мачо, правильно.

Я не могу удержаться от смеха, потому что он снова со мной флиртует. Легкомысленного Кейджа я уж точно не ожидала.

– Ты сегодня в хорошем настроении.

– Ты позвонила, позвала на свидание. Ты явно бессильна перед моим неотразимым очарованием…

– Давай не будем увлекаться.

– …следовательно, мой план работает безупречно.

– И в чем он заключается?

Он снова меняет маску и как по щелчку пальцев от игривости переходит к агрессивной сексуальности.

– Сделать тебя моей, – рычит Кейдж.

Я решаю, что сейчас подходящий момент, чтобы присесть, поэтому опускаюсь на стул у стола и облизываю губы. Кровь шумит в ушах, как ревущие волны океана.

– Ты молчишь.

– Просто перенастраиваюсь.

– Я прямолинеен, ты это знаешь.

– Но я не знала, что все происходит без предупреждения. Я никогда не готова. Мы прекрасно беседуем на нормальной скорости, почти как незнакомцы…

– Пройденный этап. Мы не незнакомцы.

– …а потом бах! Из ниоткуда появляется Кристиан Грей и начинает щелкать своим кожаным хлыстом, раздавая команды.

Повисает секундная пауза, а потом Кейдж отвечает:

– Не знаю его, но, кажется, он бы мне понравился.

Именно этого я и боюсь.

– Я должна кое-что сказать, прежде чем мы пойдем на свидание.

– Звучит угрожающе.

– Просто ты очень откровенный, Кейдж. Очень… раскованный. Открытый. – С каждой секундой мои щеки пылают всё сильнее. – В сексуальном плане.

Он ждет продолжения и нетерпеливо подгоняет, когда оно не следует:

– И?

– А я – нет.

Через секунду Кейдж уточняет, понизив голос:

– Тебе это нравится или нет?

– В этом-то и вся сложность…

Я думаю о том, стоит ли раскрываться перед ним полностью, но потом решаю, что отступать уже поздно. Если не хочу об этом говорить, не стоило и начинать.

– Если честно… да, мне это нравится. То, что ты говоришь, шокирует, но одновременно…

Его голос становится ниже еще на октаву.

– Что?

У меня колотится сердце, и я шепчу:

– Заводит.

Тишина между нами искрится от напряжения. Я слышу его дыхание – оно стало другим. Тяжелым.

– Знай, я никогда не сделаю тебе больно. Не сомневайся в этом и верь мне, без всяких оговорок. Если сможешь, дальше все зависит от тебя. Ты делаешь первый ход. Ты устанавливаешь правила. Даю слово: я никогда не сделаю ничего, о чем ты сама не попросишь.

Я впадаю в ступор от одной мысли, что мне придется специально о чем-то просить.

– Вот видишь, в чем дело. Я не… ну… – Пытаясь говорить настолько ровным голосом, насколько это возможно, я продолжаю: – Не уверена, что могу быть такой же откровенной, как и ты. Сказать по правде, я довольно консервативна… – Я прочищаю горло, потому что там как будто застряла лягушка. – В постели.

Он слегка осипшим голосом отвечает:

– Думаешь, я не знаю?

Внутри меня все падает.

– Это так очевидно?

– Очевидно, что ты такая охрененно милая, что я хочу съесть тебя. Если боишься разочаровать меня, не надо. Ты идеальна. Ты – влажная мечта любого. Если не понравится то, что я скажу или сделаю, просто скажи. Я собираюсь играть в открытую – не хочу по незнанию все похерить. А значит, ты должна все со мной обсуждать – и плохое, и хорошее. – Он посмеивается. – Пока что у тебя неплохо получается.

У меня уходит весь воздух из легких, и сейчас я в состоянии только сидеть на месте.

Нужно проконсультироваться у доктора, обсудить состояние моей сердечно-сосудистой системы.

Кейдж, видимо, понимает, что сейчас я не могу выдать связный ответ, так что решает сжалиться надо мной и переходит на деловой тон.

– Хорошо, Натали. Я пойду с тобой на свидание. Когда ты меня заберешь?

– Я? Заберу тебя? Подожди…

– Да, ты права, лучше за руль сесть мне. Людям, которые так сжигают печенья, нельзя доверять автомобиль.

Я смеюсь.

– Кажется, ты хочешь, чтобы я все с тобой обсуждала? Сейчас я вынуждена попросить тебя не быть шовинистским мудаком.

– А ты и правда пропустила тот урок по этикету.

– А еще тот, где учили не быть язвительной мелкой занозой.

И снова Кейдж разворачивается на сто восемьдесят градусов и переходит со светлой стороны на темную во мгновение ока.

– Не волнуйся, – говорит он твердым, властным тоном. – Я тебя перевоспитаю. Я так поработаю ладонью над твоей голой задницей, что ты будешь извиваться у меня на коленях и умолять дать тебе кончить.

А потом он сообщает, что заберет меня в шесть, и кладет трубку.

13

Нат

В шесть часов, когда раздается стук в дверь, ничто не может сломить мое спокойствие и мою уверенность.

Ха! на самом деле я на грани нервного срыва, но твердо намерена не