Пленница пустыни - Анастасия Вкусная

А я не только четвертая жена, но и полноправная хозяйка в доме. Амира хватило месяцев на шесть скрытых конфликтов, интриг и напряженной атмосферы. Когда Маджида и Джинан вовлекли в наши распри детей, терпение Амира лопнуло. Он собрал нас в столовой и достаточно жестко высказался о происходящем. Но судьбу искушать не стал – очень скоро мы втроем переехали в небольшой уютный дом. И школа здесь совсем недалеко, порой я сама отвожу и встречаю дочь. И чувствую себя отлично, будучи единственной женщиной в нашем уютном гнездышке.

Единственное, что меня немного печалит – это логичное развитие наших отношений. Былые страсти позади, хотя наш интим все еще на высоте. А ссоры стали только яростнее, обиды сильнее, а время, требующееся на примирение, все увеличивается. И когда я думаю, что мы стали отдаляться друг от друга, одергиваю себя. За эти два года мы так толком и не сблизились. Я совсем ничего не узнала о делах Амира, бизнесе и тех людях, что порой все еще приходят к нему по ночам.

Конечно, он приглашает гостей сюда. И не прячет меня, как принято. Я с удовольствием общаюсь со многими высокопоставленными лицами трех эмиратов и с иностранными гостями. Даже иногда участвую в достижении каких-то договоренностей с европейцами, но… Ничего, ровным счетом ничего я не знаю о том, что в голове и сердце Амира.

Еще один повод для печали – Евка до сих пор не удочерена. Верю, что Амир делает все возможное, но получить удаленно отказ от родительских прав от моего бывшего пока так и не вышло. Давно поняла, что нужно ехать самой и договариваться, но никак не могу себя заставить это сделать. Боюсь, что вернувшись, снова почувствую себя неудачницей, серой мышкой и матерью-одиночкой без помощи и поддержки. Амир дал мне очень многое в плане самооценки и заботы, и очень не хочется вспоминать прошлое.

Сегодня к нам на выходные снова приедет Самир. Старший сын Амира и моя головная боль. Он уже совсем взрослый – до сих пор помню роскошную вечеринку по поводу его двадцать первого дня рождения. Закончил учебу, получил диплом магистра и теперь работает вместе с отцом. И в политике, и в бизнесе помогает. К сожалению, Самир считает нормальным флиртовать со мной за спиной отца. И что я только ни делала – строго разговаривала с младшим, и умоляюще со старшим. Сын пропускает мои нравоучения мимо ушей, а отец только смеется. Говорит, что мальчик растет и это нормально. И обязательно добавляет, что не удивлен, ведь я красавица. Этим и смягчает мой гнев, потому что мальчик давно вырос и его заигрывания и утомляют и оскорбляют одновременно. Но ничего не поделаешь – сейчас Самир фактически живет на три дома. С матерью в семейном доме, в дубайской квартире, которую ему купил Амир на последний день рождения, и у нас. И ничего с этим поделать я не могу…

От раздумий меня отвлек шорох гравия на подъездной. Мне даже глаза открывать не нужно, чтобы узнать кто это. Ричард Питерс. Он каждую неделю встречается с Амиром в это время. А на обратном пути, как правило, идет пешком до ворот. И есть все основания предполагать, что такой странный способ передвигаться связан именно со мной. Дело в том, что я тоже всегда здесь в это время. Немыслимо для истинно арабского дома, но у нас все проще. Поэтому гость вполне может полюбоваться на хозяйку через негустую изгородь из цветущего кустарника. И надо сказать, я и сама не прекращаю приходить сюда, потому что взгляды мистера Питерса мне очень льстят…

Разумеется, мы знакомы, и периодически видимся на вечеринках, которые устраивает муж. Много разговариваем, и Ричард практически не скрывает своего интереса. И Амир в курсе, но, как и в случае с сыном, только посмеивается. Уверен, что не посмотрю ни на кого кроме него. А я не собираюсь переубеждать его, но после каждой встречи с Питерсом с ужасом осознаю, что думаю о нем все чаще. И мысли мои становятся все неприличней.

Сложно судить себя, тем более Ричард очень привлекателен. Высокий, мужественный, холеный. Прекрасный образец английского джентльмена, который и книги читает, и про спортзал не забывает. Возможно, я просто слишком долго была увлечена собственным мужем, а теперь ищу чем бы развлечь себя, пока Амир весь в делах. Не слишком похвально, но ничего страшного. Это же только фантазии…

Ричард, как и всегда, остановился буквально на пару мгновений и пошел дальше. Знаю, что за воротами он сядет в свою супердорогую машину и уедет. А на следующей неделе снова придет сюда. Иногда я специально провоцирую его – чуть приподниму подол, лежа на скамейке, или спущу платье с плеч. Безумно хочу, чтобы он отважился заговорить со мной. Вот так – без свидетелей, а не в полной гостей столовой. Понимаю, что это будет уж совсем за рамками приличий, но это как признание. Хотя сама не понимаю, зачем мне это. Ведь коротким разговором все и ограничится…

Когда шум отъезжающего автомобиля стих, я поднялась. Потянулась, осмотрелась – не хочу, чтобы Амиру донесли о моих маленьких развлечениях. Думаю, он неправильно истолкует мои шалости и станет еще больше давить по поводу ребенка. А я категорически не готова. Не могу сказать, что никогда не захочу родить от мужа, но не сейчас. А Амир последние месяцы буквально изводит меня. Правда, вместо совместных стараний, пока у нас возникают конфликты по этому поводу и взаимное охлаждение. Я, конечно, давно позаботилась о таблетках, которые тщательно прячу в ванной… Но все равно боюсь, что муж добьется своего. Не удивительно, что я начала поглядывать на других, хотя это и не оправдание.

Вернулась в дом – нужно переодеться и идти за Евкой. Еще проверить, что там с обедом. Я давно привыкла к присутствию прислуги в доме, но вот доверять на сто процентов пока не научилась. Все мне мерещится, что без моего внимания что-нибудь пойдет не так. А я очень стараюсь, чтобы выглядеть в глазах мужа образцовой хозяйкой. Амир ценит уют, удобство, хорошую кухню и всегда отмечает и мои успехи, и неудачи. И порой у меня возникает такое чувство, что мне похвала хозяина дома нужнее, чем нашему повару и его помощницам.

Не успела я попробовать все блюда и отдать распоряжения насчет ужина, как Верда доложила, что пришел Самир. Выругалась себе под нос, чтобы никто не услышал. Хотя пустое, уверена