Развод. Со мной так нельзя - Амелия Борн

— Попрошу так о ней не отзываться, — театральным тоном процедил Фомин, схватив с пола футболку, которую быстро натянул на себя.

На то, чтобы подать Нине ее одежду, мозгов у парня явно не хватало, — это Алексей отметил про себя.

— А что будет, если я все же стану о ней так отзываться, м? — поинтересовался Игорь. — Она ведь прежде всего моя жена. А тебе она никто, Фомин. Или после того, как я с ней разведусь, ты все же на ней женишься?

Морозов посмотрел на Артема с интересом. Тот нахохлился, но отвечать не спешил.

— Игорь… давайте все решим цивильно, — пискнула Нина, и все трое, как по команде, повернулись к ней.

Цивильно? Что именно она могла бы обозвать этим словом, если бы цивильность все же случилась? Секс вчетвером? Игры в домино? Переговоры за одним общим столом, где Морозова села бы во главу угла?

— Знаешь, почему я здесь, Нина? — спросил Ковалев, все же поднимаясь из кресла.

Он заложил руки в карманы брюк и попытался сжать их в кулаки.

— Потому что готов был для тебя на все. Отказаться от семьи? Пожалуйста. Прилететь к тебе с кольцом наперевес? Да хоть сейчас. Кстати, где это мое кольцо, которое ты своими шаловливыми пальчиками забрала со стола, когда я пытался сделать тебе предложение?

Он задал этот вопрос и вперился взглядом в лицо Нины. Лишь только мельком заметил одобрение со стороны Игоря, которое было написано на его лице.

— Это вообще к делу никакого отношения не имеет, — заявил Фомин, пока Алексей все всматривался и всматривался в лицо любовницы.

И в голове так и плескались мысли об Арине — она бы так никогда не сделала. А он ее потерял.

— Леша, я думаю, что все у нас ясно. Тебе я уже давно дала от ворот поворот. И не могу понять, что ты здесь сейчас делаешь! — с нажимом сказала Нина.

Она соскочила с кровати и наскоро надела на себя то, что совсем недавно срывал с безупречного тела Артемий. Не стеснялась и не изображала из себя девочку на выданье и правильно делала. Что они тут не видели, если уж так разобраться?

— Делаю я то, что уже давно был должен, — ответил Ковалев, внезапно почуяв в реакции Нины возможность хоть отчасти обелить себя в своих же глазах. — Прихожу к выводу, что потратил на дешевую сучку слишком много времени и сил!

Он дернулся в ее сторону, и Нина отпрянула. Какой же противной она сейчас для него была. Стояла белокурой шваброй, прижимая к себе полотенце. Его зачем-то подняла с пола и теперь прикрывалась махровой тканью, как щитом, хотя и успела одеться.

— Ну так и иди отсюда, — передернула плечами Нина и, отбросив полотенце, отвернулась от него.

В этот момент Алексей ощутил себя жалким и ничтожным. И нет, речь вовсе не шла о том, что он унизился перед женщиной, которая была его недостойна. Он сам, своими руками, скинул себя с пьедестала, на котором, как казалось, стоял. Сам низвел себя в бездну.

— Идти отсюда? — неверяще прошептал Ковалев.

Подлетел к Нине, схватил ее за предплечье и хорошенько встряхнул. Когда ее голова мотнулась, а сама Морозова взглянула на Лешу осоловевшим затуманенным взором, он осознал, насколько она сама ошарашена. Да, пыталась хоть как-то показать, что именно ей принадлежит главная партия, но ни черта не рулила происходящим.

— Кто меня остановит, если я сейчас захочу свернуть тебе шею, любимая? — буквально выплюнув последнее слово, поинтересовался Ковалев. — Может, он?

Ткнув пальцев в Морозова, он вопросительно приподнял бровь. Игорь отреагировал ожидаемо — вскинул руки, отвел глаза. На его губах расцвела холодная усмешка — он полностью одобрял то, что происходило.

— А может, он?

На этот раз выбор пал на Фомина, что в данный момент жался к стене.

— Ты же так и не ответил на вопрос Игоря — запретишь ли ты ему отзываться так о своей любимой? — гаркнул он в сторону любовника Нины. — Ну, давай, скажи сразу — на что ты способен, Артемий?

Все происходящее было таким фарсом, от которого Ковалева тошнило и выворачивало наизнанку. Где-то там, далеко, была его настоящая семья. Жена, чудесные дочки. Они были готовы простить ему любую оплошность. Кроме того зашквара, который он сотворил. Думать сейчас об Арине, Дашке и Люси было едва ли не кощунством, но он не мог не цепляться за эти мысли. Они вытягивали его из ада.

— Все, я действительно пойду отсюда, — сказал Алексей, когда пауза, в которой они все застыли, словно марионетки, над чьими душами уже была не властна рука кукловода, излишне затянулась. — Всем счастливо оставаться.

Он направился к выходу из квартиры, чувствуя себя так, словно его изваляли в грязи по самую макушку. И он сам при этом радостно похрюкивал и просил навалить себе на голову побольше дерьма.

— Давай, пока. Я здесь сам разберусь, — сказал отстраненно Морозов, который проводил его до выхода и уже готовился закрыть дверь.

Что именно собирался делать Игорь, Ковалева теперь волновало мало. Пусть хоть спалит здесь все к чертям — это неважно.

— Надеюсь, больше не увидимся, — сказал Алексей, ненадолго задержавшись на пороге.

Потому что было жаль — прежде всего, того себя, который потерялся в отношениях с пустышкой. И лишился семьи.

— Это вряд ли, — усмехнулся как-то странно Морозов, после чего просто закрыл за ним дверь, отрезав тем самым все пути назад.

Да и не было их уже давно, этих путей. Наверно, они исчезли в тот момент, когда Нина сказала ему, что не собирается за него замуж. А может, чуть позже, когда Алексей нарыл всю ту подноготную, которая вызывала лишь тошнотворные чувства.

Как бы то ни было, эта страница истории Ковалева закончилась. А что ждало Алексея впереди, не знал никто. Только самому Леше казалось, что ни на что хорошее надеяться не стоит.

И очень хотелось в этом ожидании обмануться.

* * *

Первое судебное заседание по поводу нашего развода с Ковалевым было назначено на вторую половину января. Я плохо себе представляла, что именно меня ждет. Вкратце начиталась похожих историй, но, как и было сказано у классика, все несчастные семьи были несчастливы по-своему. Так что всякие рассказы на тему разводов отличались один от другого, как день отличается от ночи.

— Адвокат уже здесь. Он пошел решить какие-то бюрократические дела, — сказала мне Виолетта, которая отправилась со мной в качестве моральной поддержки.

Хотя я и была спокойна, как танк, все же от присутствия родного человека отказываться не