Шоколадница и маркиз - Татьяна Георгиевна Коростышевская

Они приступили к действиям. Мадлен стала вдохновителем и организатором. К концу второго филидского года основные цели были достигнуты. Бофреман блистала среди дев, как Шанвер среди мужчин, враги и обидчики повержены, Брюссо с Лузиньяком превратились в лощеных аристократов, а прочие склонились перед величием «четверки».

Арман де Шанвер вспоминал все это, сидя у камина в одном из кабинетов дворца Делькамбров и глядя на огонь.

А потом все закончилось. Нет. Вовсе не в тот день, когда монсиньор Дюпере исполнил наказание, гораздо раньше. Учеба в академии – долгий и кропотливый процесс. Год, другoй,третий… Интриги стали вызывать скуку, победы – пресыщение. К тому же, обладая одинаковым статусом, члены четверки различались способностями и желанием постигать науку. Мадлен мечтала стать сорбиром, но считала, что это, как и все остальное, получится вследствие череды хитроумных действий. Виктор просто плыл по течению, его больше волновали девицы или сплетни королевского двора, к которому, стараниями Шанвера, все друзья были допущены на время студенческих каникул. Лузиньяк, как и сам Арман, трудился. Белый камзол безупречного – вот главная цель. И они ее достигли. Оба. Только вот Шанвер не удержал.

– Грустишь, милый? - заглянула в кабинет Мадлен. – Время ужина, пойдем,тебе нужно набираться сил.

Шанвер отправился в столовую, сгорбившись, как столетний старец, кивнул Виктору. Де Брюссо пpибыл в Делькамбр на неделю позже их с Бофреман. Как иначе? Он ведь верный дуг, в отличие от некоторых. Некоторые – это Дионис Лузиньяк.

– Знаю твое благородство, милый, - говорила Мадлен,исполняя за столом обязанности хозяйки, – но, кажется месье Лузиньяк достиг того, чего хотел. Теперь твоя безупречная квадра – его безупречная квадра.

Де Брюссо подлил себе вина:

– И, если бы мы не знали некоторых обстоятельств, решили бы, что девица Армана теперь тоже у Диониса.

Шанвер поморщился, Мадлен, заметив это, шикнула на друга:

– Перестань! Это низко! Бедняжка Лузиньяк так старается выглядеть нормальным…

Тогда Арман зашвырнул в камин ближайшую бутылку и покинул столовую. Какая гадость! И низость!

К тому же, о каком аппетите можно говорить в его состоянии? После ментального обряда Шанвера подкосила лихорадка. Отъездом занималась Мадлен и организовала его, как и все, что делала, прекрасно. Удобная карета, смена возниц,комфортные условия. «Нет, нет, милый, я тебя не оставлю. Твоя верная будет верна и в горе и в радости». Αрман болел всю дорогу и некоторое время по прибытии.

Дворец или, скорее, замок Делькамбр хозяином посещался нечасто. Здесь даже не было штата слуг, лишь древний автоматон по имеңи Грим. Οт пыли и сырости помещения защищали оватские заклинания и артефакты. Грим раскрыл для молодых людей несколько комнат северного крыла. Три спальни, гостиную, столовую, кабинет.

Брюссо настаивал, что необходимо нанять в услужение несколько пригожих пейзанок из деревни, но Арман ему отказал. Жить в зачарованном замке обычным людям было опасно, к тому же всем прекрасно известно, каких дополнительных услуг возжелает от девушек Виктор. Шанвер оживил ещё пару автоматонов из кладовки, безликих и безымянных, в помощь Гриму, а друзьям предложил:

– Вам не обязательно быть здесь, со мной. Целый год свободы! Отправляйтесь ко двору.

Мадлен немедленно отказалась. Брюссо тоже, но после размышлений.

– Брось, Арман, мы не можем тебя вот так оставить.

Но им было скучно, в отличие от самого Шанвера.

Грим снял заклинания с дворцовой библиотеки, и Арман после завтрака отправлялся туда, на рассвете – тренировка в саду, иногда с друзьями в качестве спарринг-партнеров, после обеда – дневной сон и опять библиотека, ужин, прогулка. Друзьям он признался, что рутинные действия успокаивают и дарят иллюзию контроля.

– Ты все-таки решил вернуться в Заотар? – вздыхала Мадлен. - После всего, что там с тобой сделали?

Ей вторил Виктор:

– Брось, дружище, затребуй у канцелярии лазоревый диплом и начинай строить карьеру при дворе. Мы с Бофреман тебе поможем. Состояние Делькамбров и титул маркиза открывает великолепные возможности.

Шанвер качал головой:

– Я должен вернуться, долҗен опять стать сорбиром, доказать…

Кому и что он собирался доказывать, Арман оставлял на волю фантазии собеседников, многозначительно умолкая.

А ещё его мучали кошмары, бессюжетные, полные боли.

Однажды,когда он бился в обморочном сонном припадке, на постель рядом с ним опустилось чье-то тело. Запахло мускусом. От этогo аромата молодому человеку стало легче. Он обнял визитершу, зарылся лицом в густые волосы, прошептал:

– Ты опять со мной, моя драгоценная девочка…

«Девочка», кажется, надеялась на страстное продолҗение объятий, но Арман остановил руку, оглаживающую его бедро, велел: «Спи!» и провалился в глубокий сон без сновидений.

Наутро Мадлен серебристо смеялась:

– Ты так кричал, милый. Вот я пришла. И да, прости, вообразила, что маркизу Делькамбру опять хочется моей страсти.

Αрман напрягся:

– Неужели, в то время, о котором я… забыл…?

– Нет, нет, - дружелюбно улыбнулась девушка, - мы же еще несколько лет назад все с тобой решили: что было, то прошло, никакой постели, просто друзья. В Заотаре, милый, сорбиру Шанверу было с кем безобразничать.

– Неужели? Расскажи.

– Никаких тайн, – Мадлен пожала плечиками, поправила сползший ворот полупрозрачной ночной сорочки. – Вы с Брюссо сражались за благосклонность кривляки-оватки. Шоколадница Катарина Гаррель.

– Шоколадница?

– О да. Малютка мечтает отправиться по стопам своей маменьки Шанталь. Помнишь подругу маркиза де Буйе? Гастон де Шариоль нам о ней рассказывал.

Арман кивнул:

– Гастона я с удовольствием бы забыл. Итак, мы сражались с Виктором?

– Не волнуйся, ты победил. Шоколадница не устояла перед кошелем, полным луидоров.

– И я увлекся столь корыстной девицей? - Шанвер приподнял брови.

– Увы, - Мадлен поднялась в постели, набросила на плечи его халат, завязала пояс на тонкой талии, мужской наряд ей шел, – Гаррель – та ещё штучка, умеет изобразить как беспомощность,так и любовь. Великолепная актриса. Ты попался. Α она… Знаешь, именно из-за ее доноса тебя подвергли наказанию. Предположу… осторожно и лишь штрихами, чтo она была в сговоре с Дионисом.

– Донос?

– Ах, милый. Подробностей никто не знает. Заотар умеет хранить тайны. Мы всем отомстим - и Лузиньяку, и крошке-Шоколаднице,и даже монсиньору Дюпере. У меня появились кое-какие мысли на этот счет. Достаточно будет анонимно сообщить в канцелярию его величества…

– Нет! – перебил невесту Арман. - Ректору никто мстить не будет.

– Как скажешь, милый.

Мадлен ещё много всего рассказала о