Совенок. Путь к трону. Пятая часть - Екатерина Александровна Боброва

Мужчина дышал тяжело, делая паузы между словами, и Аль ждал, что каждое может оборваться смертным хрипом.

— Я бы… Тоже… Отдал…

Он вдруг замолчал, и Аль с испугом подумал, что остался один на один со своим выбором. Ведь скоро уже. Немного осталось. И проще это сделать, когда враг рядом, и его ненависть служит опорой.

Мужчина вдруг встал на четвереньки. Потом шатаясь и хрипя так, что Алю казалось, человек не может так дышать, встал. Выпрямился. И рычащий от напряжения голос перекрыл визги ульхов.

— Огонь всесокрушающий. Даритель тепла и жизни. Выжигатель нечисти и нечистот. Милость Асмаса. Эту жертву я приношу во имя жизни того, кто рядом со мной.

— И тех, кто здесь, — быстро добавил Аль, чувствуя, как перехватывает горло. Это его речь. Его слова.

— И всех живых, кто здесь, — не стал спорить огневик. Шагнул, подхватил камень, вдавил его в грудь, напротив сердца, а дальше все залила ослепительная вспышка. Тело Аля пронзила невыносимая боль и он рухнул в небытие.

День был жарким, какой и должна быть в Асмасе середина лета. Безоблачное небо, легкий близ, ласковые, лижущие песок волны, крики морских птиц и… долгожданный, тягучий, ленивый отпуск.

Юля поднялась с лежака, поправила солнечные очки, оглядела пляж. Пожалуй, сейчас это был самый защищенный пляж Асмаса, отгороженный от суши стеной высококачественной иллюзии и барьера — дипломная работа старших курсов. Так что для всех пляж был пуст. А за барьер мог пройти лишь узкий круг лиц. Даже слуги не имели сюда доступ. С моря же бухту прикрывал туманный барьер. Ибо нечего простым гражданам лицезреть отдых монарших особ, потому как некоторых может и инфаркт хватить от вопиющего и многократного нарушения этикета.

— Сока? — предложила Юля Седьмой и та благодарно кивнула.

Юля потянулась, оглядела разморенных подруг, сунула ноги в шлепки — раскаленный песок обжигал так, что не походишь босиком, накинула прозрачное парео–халат. Сладко зевнула — жара и море превращали ее в ленивого тюленя, готового спать сутками. Привычно посчитала головы, возвышающиеся над песком. Трое своих, Седьмой принц, сын Софраны и две бабушки, не спускающие глаз с ребятни.

Неделю назад мама прибыла из зимнего Питера провести время с внуками. Так и заявила, что теперь ее очередь, а некоторым, ставшим столь высокородными, что целый дворец заняли, пора отдохнуть и дать другим потискать и понянчить малышей.

Свекровь, она же Четвертая мать, внезапно приняла сторону сватьи, проникновенно добавив:

— Старость надо уважать, Юлечка.

— Воспитаем всех, — подтвердила Татьяна Федоровна, с энтузиазмом оглядывая взирающую на нее с обожанием ребятню, чьи перемазанные ягодным пирогом мордашки светились восторгом — Земную бабушку, как они звали ее между собой, любили без исключения все, а уж от ее пирогов даже его величество не отказывался.

И на три недели Юлю, а после и прибывших Софрану с Седьмой отстранили от детей.

Юля прошла в шатер, переступив через лежащего на полу алькса*, открыла бар, достала сок, разлила в три бокала, добавила льда. Бросила взгляд на берег, где полным ходом шло строительство песчаного замка, возводился третий ряд стен, вырастала десятая башня и достала еще стаканов — поддержать строителей.

Оба дедушки нашли общий язык на почве рыбалки и теперь проводили полные умиротворения дни на лодке, добывая рыбу, которую потом вечером все вместе готовили на берегу.

С заходом солнца детей отправляли спать, и пляж целиком принадлежал взрослым.

— Я столько всего узнала за это время, — Седьмая с недоумением вертела в руках комок с толстыми плотными щупальцами, не зная, как к нему подступиться, — но главное, здесь я просто я, а не Седьмая мать и бывшая королева.

— И где еще мы можем так ходить? — хохотнула Софрана, указывая на собственный купальник.

— Птичник сожрет, если узнает, — хмыкнула Юля, представляя в красках заголовки местных новостных изданий: «Корона опозорена», «Наследники занимаются развратом», «Леди подают дурной пример подданым».

— Подавятся, — не согласился Третий, — и пусть сначала барьер преодолеют за доказательствами.

Его тоже не прельщало быть обнаруженным в одних шортах, с испачканной песком спиной и всклокоченными от морской воды волосами. Так что барьер высочества укрепляли лично. Ибо все оценили вино, фрукты, жареных на огне мелких осьминогов, танцы, песни, шутки, а главное — свободу от дворца, и никому не хотелось однажды это потерять.

Его величество так же соизволил посетить их тайный пляж с супругой и Восьмым наследником. Высокие гости провели один день в Четвертом тэорате, выразили восхищение всем и пожеланием как-нибудь вернуться, но ее величество задержаться не захотела. Ее явно смущало присутствие сразу двух бывших жен супруга.

Лишь одно омрачало Юлин отдых в этом году — отсутствие Совенка, его друзей и Майры. Но детей надо отпускать, чтобы они взрослели.

Она выглянула из шатра, свистнула по-мальчишечьи, сунув два пальца в рот. С такой ватагой свист — самое действенное средство. Десять секунд — и все здесь.

И тут тревога стальной хваткой стиснула сердце, перехватывая горло. Юля захрипела, пошатнулась, с трудом удержала поднос с бокалами. Отмахнулась от обеспокоенных вопросов подруг. Заметалась, не зная, что делать и куда бежать.

Лихорадочно набрала на браслете мужу:

«Есть новости от Шестого?»

Фильярг ответил почти сразу:

«Только то, что уже говорил: они добрались. С ними все хорошо».

Но хорошо не было. Совсем. Была дикая тревога, выворачивающее наизнанку внутренности чувство опасности. И Юля села прямо на песок, потянулась мысленно к Совенку.

Блок. Поганец успел перекрыть к себе доступ. Живот скрутило. Перед глазами потемнело, а рот наполнился вкусом крови. И что же он чувствует, если ей с блоком так плохо?

Ладони заледенели, несмотря на жару.

Так, отставить панику. Он не погибнет. Она не позволит. Ассара она или кто?

Рядом присела Седьмая.

Софрана уже связывалась с