Вуаль судьбы - Джинафер Дж. Хоффман

ее комнату и оба надеваем кожаную и легкую одежду. Кожаные корсеты для защиты. Легкие блузки и брюки для быстрого бегства. Я оставляю кобуру при себе, в то время как Гретта красит губы красной помадой.

— Сегодня я отвлекаю внимание, — просто говорит она, взбивая волосы перед зеркалом.

Я набрасываю плащ на шею и с улыбкой поднимаю капюшон.

— Конечно.

Когда мы выходим на улицу, солнце уже на два часа перевалило за свой пик. Мы останавливаемся у цветочной тележки Гретты, и она насыпает свой волшебный порошок в маленький мешочек из потайного лючка тележки.

Я поднимаю бровь при виде маленьких пакетиков с белым порошком.

— Это много.

Она пожимает плечами.

— Дела идут медленно, но я думаю, что с таким же успехом могу убить двух зайцев одним выстрелом. Наверняка в Подполье полно покупателей.

Я киваю и оглядываю толпу. Куда бы я ни посмотрела, я ожидаю увидеть притаившегося Принца. Я хмурюсь, когда его нигде нет.

Куда они исчезли?

— Есть идеи, с чего нам начать? — спрашивает Гретта.

— Я обычно нахожу его, когда на самом деле не ищу, — бормочу я и чешу затылок. — У меня есть время до полуночи, чтобы завершить свою задачу.

Пока мы переодевались, я посвятила Гретту в свое задание от Чудовища. Я рассказала ей самый минимум. У меня есть работа. Я была готова принять на себя последствия того, что не завершила ее, но Принц облажался. Теперь у меня есть достаточно желания увидеть, как он молит о прощении.

— Прошлой ночью он водил меня в одно место. У него и его сестры есть своя палатка, и, похоже, именно там они ведут большую часть своих дел, — объясняю я.

Гретта следует за мной в кафе «Зеркало».

— Так мы возвращаемся туда?

— Это такое же хорошее место для начала, как и любое другое.

Я веду ее через зеркальные залы к черным шторам, затем беру за руку.

Раздается громкий свист, прежде чем мы оказываемся посреди огромного бального зала. Мы обмениваемся хмурыми взглядами.

— Где мы? — спрашивает Гретта.

Я отпускаю ее и иду дальше в комнату. Она пуста, но украшена в честь предстоящего мероприятия.

— Что-то не так.

Я снова тянусь к ее руке, благодарная, когда она тут же пожимает ее.

— Подумай о туннелях.

Она кивает, и мы обе закрываем глаза.

Еще один свист, и моя рука освобождается от руки Гретты. Мои глаза распахиваются, и ужас наполняет меня, когда я оказываюсь прямо за тонкой черной дверью в эксклюзивный магазин, где торгуют со вчерашнего вечера. Гретта исчезла, и я сгибаю пальцы, думая, что, может быть, ее рука волшебным образом снова окажется в моей.

В этом особенность магии. Она подчиняется вашим глубочайшим желаниям. Если вы недостаточно хорошо знаете себя, вы никогда не сможете контролировать это. Я предполагаю, что Гретта еще не поняла этого, и ее желания, должно быть, были достаточно яркими, чтобы ее забрали туда, где, по мнению магии, она должна быть.

Я вглядываюсь в конец туннеля, но она исчезла.

Все в порядке. Так будет лучше. Теперь она не пострадает.

Но я не могу избавиться от ощущения, что что-то не так, когда открываю дверь и вхожу в эксклюзивный магазин.

Мое сердцебиение учащается, когда я оказываюсь в конце большой толпы. Я становлюсь меньше ростом, сутулясь и опуская голову, пытаясь разглядеть, что происходит.

— …не торопитесь, изучая продукт. На палатку приходится не более четырех человек, — говорит мужчина на сцене. Он стоит на подиуме с молотком. — Запомните номера тех, кто вам нравится, и вернитесь на сцену к концу вечера, чтобы сделать ставку.

Я хмурюсь, и слова принца возвращаются ко мне.

Сегодня вечером они продают товар.

Я следую за двумя более высокими фигурами к первой палатке, но мои ноги твердо стоят за ее пределами, когда я мельком замечаю внутри знакомое лицо.

Это они.

Ужас закипает во мне.

Это девушки Чудовища.

Я оборачиваюсь, рассматриваю каждое лицо в поисках темно- синей маски.

В двух палатках от меня кричит девушка, и за этим следует смех.

Крик, мрачный смешок — они эхом отдаются в моем черепе, заползают в горло.

Мой желудок сжимается, и я выбегаю в туннель. Я сгибаюсь пополам, но я ничего не ела — мой желудок слишком пуст, чтобы блевать. Мои глаза прикованы к двери, и я не могу отвести взгляд, не могу не слышать этого крика. Я беру в руки ножи, стискиваю зубы и проталкиваюсь обратно внутрь.

Я знаю, какой гнев будет ожидать меня, как только я это сделаю. Я знаю, что, скорее всего, умру от рук Чудовища или буду порабощена, как бедные девушки в этих палатках.

Но, как оказалось, у меня действительно есть гребаная совесть, и в последнее время она подняла свою смертоносную голову.

Толпа исчезает в палатках, и даже человек на трибуне принимает участие. Я открываю полог на первой палатке и крепче сжимаю ножи.

Мои глаза закрыты. Так и должно быть, или я упаду на колени прямо здесь и сейчас и буду умолять Богов забрать меня отсюда.

Поэтому я не смотрю. Я не пытаюсь оценить, есть ли в этой палатке хоть какая-то невинность.

Вместо этого я вонзаю нож человеку в шею, в то время как другой слишком занят поеданием своей добычи, чтобы заметить.

Я закрываю мужчине рот, чтобы заглушить его удивление, затем, когда он падает на землю, я прыгаю сверху на следующего и вонзаю свои клинки по обе стороны его черепа.

Обычно я получаю удовольствие от своих убийств.

Так — я повторяю движения. Так — я делала это раньше. За исключением того, что там не было испуганной девушки, уставившейся на меня с разинутым ртом, ее тело было в царапинах и синяках.

Нет, там были только я и они.

Когда последний человек в палатке падает, я прижимаю окровавленный палец к губам и сурово смотрю на девушку.

Она яростно кивает — на ее бирке написано «номер два» — и бросается из палатки к выходу.

Я иду прямо за ней.

Теперь я в соседней палатке. Еще раз.

Снова.

Они падают, как мухи. И я делаю все это молча. До шестого номера.

Я видела язык одного из ее четырех хищников, когда она разевала челюсть и кричала от ужаса.

— Помогите! — кричит она. — Помогите, она собирается убить меня!

Я потираю висок, размазывая по нему кровь. В этот момент я окровавленный демон из ада. Даже мои светлые волосы стали рыжими. Я не совсем виню ее за то, что она думает, что