Ты знаешь мой секрет? - Рина Беж

нас с сестренкой не так много детских снимков, маму это не особо волновало. Зато в колледже и уже после было сфотографировано больше. Достаю альбом из шкафа и возвращаюсь назад в кухню.

Алекс аккуратно забирает мою ценность и укладывает на стол, заранее убедившись, что он чистый. Это подкупает.

Странно, но Гроссо действительно с интересом разглядывает двух идентичных малышек. Задает вопросы, заставляя вспоминать, что за день был запечатлен на той или иной фотографии. А еще он легко нас различает, хотя для большинства это является невозможным.

— У тебя глаза другие, — выдает он странную фразу на мой вопрос: как?

— Разве? — мне хочется разобраться.

— Да. Они глубже и серьезнее.

— Но я же здесь улыбаюсь, как и Лиза.

Мы рассматриваем фотографию, сделанную на последнем курсе. И я, и сестренка на ней весело смеемся, обнимаясь. Мне не тяжело смотреть на двойняшку, потому что она навсегда останется в моем сердце, просто я пока не привыкла, говорить о ней в прошедшем времени.

Но ответ мужчины сбивает.

— Для меня вы — разные. Абсолютно. Не могу объяснить четче.

Киваю, принимая такой ответ, и перелистываю дальше.

— А вот свадьба твоего брата и моей сестры, они были очень счастливы, — передаю в руки Алекса фотографию, сделанную в ЗАГСе.

И слышу смешок.

Неудивительно.

Ребята не захотели быть как все, потому на церемонию бракосочетания оба надели голубые джинсы и желтые футболки со стрелками и надписями «Я люблю этого человечка». А сестренка, ради шутки, прикрепила к волосам короткую фату.

Да, в тот день самой представительной оказалась я, потому что, не догадываясь о подставе молодых, купила гипюровое ярко-красное платье чуть ниже колена и пришла в нем.

— Для чего Лиза и Макс взяли кредит, да еще в непонятно какой конторе? — вопрос Алекса поражает точностью.

Вся расслабленность, которую я ощущала, пока мы рассматривали альбом, сносится враз. А сердце сбивается с ритма.

— С чего ты решил, что эти деньги нужны были им обоим?

— Предчувствие, — небольшая пауза, во время которой Гроссо смотрит мне в глаза, а потом добавляет. — Оно редко меня подводит.

Подхватываю остывший кофе и подхожу к окну, выглядывая на улицу. Но ничего не вижу за стеклом. Перед глазами стоят счастливые ребята, которые пришли ко мне в гости с бутылкой шампанского, чтобы поделиться радостной новостью.

В молодой семье ожидается пополнение. А я скоро стану крестной мамой.

— Сонь, снимать жилье — не вариант. И тебя мы теснить не будем, даже не думай об этих глупостях, — обнимает меня Лиза, пока я во все глаза разглядываю маленький снимок с первого УЗИ.

— И что вы решили? — перевожу взгляд с одного на другую.

— У меня есть деньги, но не вся сумма. Остаток возьмем в срочный кредит, — улыбается Макс.

— Но там проценты бешенные, — надеюсь отговорить. — Проще ипотеку оформить.

— Слишком долго, да и с нашими доходами, мы за год все отобьем. А ипотеку с незарегистрированными доходами вряд ли одобрят.

— Так и кредит тогда не выгорит, — размышляю вслух.

— Мне дадут, — уверенно кивает Лиза, — Макар платит официально. Все просчитано, сестренка. Не боись.

— Ты прав, Алекс, ребята ввязались в кредит, чтобы купить собственное жилье. Не хотели снимать и, — хмыкаю грустно, — теснить меня.

— Почему брат не пришел ко мне? Я бы помог, — Гроссо прожигает взглядом, ожидая ответа, словно я обязательно должна знать ответ.

Пожимаю плечами и выдаю собственную версию:

— Во-первых, думаю, что они немного обиделись, ведь их бракосочетание семейством Гроссо было проигнорировано, — приподнимаю руку прежде, чем Алекс начинает возражать. — Прости, но я была с ними тогда солидарна. А, во-вторых, ребята планировали решить вопрос самостоятельно. Они оба много работали, чтобы выплатить долг даже быстрее, чем нужно.

— Ясно, — кивает мужчина, принимая мою точку зрения, а затем уточняет. — Ты сказала, что была солидарна. В прошедшем времени. Теперь твое мнение изменилось?

— Да.

* * *

— Я погашу долг, не волнуйся. Больше тебя не побеспокоят.

— Спасибо. Как только продам ту квартиру, верну тебе деньги, — тут же заверяю, что не жду подарков.

— Прекрати, Соня. Ничего возвращать не нужно, — Алекс не предлагает, а утверждает.

Четко и однозначно.

— Но… — стараюсь придумать другой вариант.

— Уверен, что племянница, когда вырастет, сама решит, как лучше распорядиться собственным наследством.

Ответ, как ведро ледяной воды, опрокинутое на голову, обескураивает.

— Ты знаешь?

Спазм перехватывает горло.

Я все это время ждала самого главного вопроса и крутила в голове сотни вариантов ответа, но никак не предвидела прямого утверждения того факта, что у нас есть общая племянница.

— Откуда?

— Помнишь, я уже обещал, что буду знать о тебе всё? И привык отвечать за свои слова. Почему ты удивляешься?

— Но отчет, — веду рукой, указывая в сторону комнаты, где в первое наше совместное утро я нашла на столике досье на себя.

— Там было только самое обобщенное. Без подробностей.

— То есть, ты знал изначально уже тогда? — прищуриваюсь, проводя логическую цепочку. — И молчал?

— Ты мне не доверяла, я не хотел давить.

— А сейчас?

Качаю головой, пытаясь разложить новые вводные по полочкам, но складывается ощущение, что я вновь что-то упускаю.

— Что изменилось сейчас?

Задаю вопрос и, выдохнув, замираю.

— Всё.

Э-э-э…

И что значит этот ответ?

Мозг лихорадочно проматывает весь разговор с начала и до конца, но не улавливает зацепок для понимания.

Алекс встает с дивана, не сводя с меня взгляда, который с каждым шагом в мою сторону становится все более темным и жарким.

— Вспомни, милая, сегодняшнюю ночь, — мужчина подходит вплотную, нависает надо мной, стоящей у окна, и упирается руками в подоконник, заключая в своеобразные объятия. — А еще вспомни свой ответ на мой вопрос.

Судорожно перебираю недавние события, но память-зараза делает упор не на детали разговора, а на ощущения, эмоции, чувства.

Краснею. Дыхание сбивается и становится поверхностным. Черная смородина и бергамот кружат голову.

Приоткрываю губы, облизывая их, потому что во рту пересыхает.

— Но… — в голове ярко всплывает предупреждение мужчины, — я не думала, что…

— Вот и зря, Соня, — Алекс приподнимает руку и костяшками легонько оглаживает скулу. — Очень зря…

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что и говорил до этого: я тебя не отпущу.

— Но разве…

— Ты, милая, согласилась, сказав «да».

— К чему ты ведешь? — дышу все чаще, тону в карих омутах, потому что мужчина склоняется к самым губам.

Он гипнотизирует, порабощает, а я позволяю. И сама тянусь навстречу. Потребность ощутить его властный рот, что остановился в нескольких сантиметрах от моего, разрывает на части и сводит с ума.

— К нашему браку.

Произносит чуть слышно, вызывая дрожь своим