Космический роман. Сирота и гендиректор - Наталья Александровна Буланова

Картер Вин работал, пока его ткани восстанавливали тофы – универсальные клетки. Процесс заживления ими был быстрый, но вызывал чувство безумного зуда. Многих приходилось сковывать по рукам и ногам, давать закусить ткань, чтобы выдержать процедуру.

Однако рантарианец общался по коммуникатору с абсолютно спокойным выражением лица и делал заметки.

Кто принес ему из карта гаджет, я не знала, но была поражена стойкостью и самодисциплиной мужчины.

Но больше всего меня поразило его телосложение. Прикрытый только полосой ткани ниже пояса, он лежал так свободно, будто не знал, что такое стыд. А вот я познала его во всей красе. Точнее, смущение.

Я не могла уйти, не могла смотреть прямо. Оставалось только сесть на диван и смотреть куда угодно, кроме как на Картера, ожидая, пока он закончит свои дела.

А звонки не заканчивались. Один абонент завершил, тут же второй на линии, следом третий. И так до бесконечности.

Через час я поняла, что рантарианец – настоящий биологический робот. Никто больше просто не способен справиться с такой нагрузкой. И так бесчувственно относится к женщине, которая все это время ждет хотя бы минуты внимания.

А ведь я хотела всего лишь узнать, как он себя чувствует, и попрощаться. Но Картер лишь кидал на меня редкие взгляды, когда один звонок заканчивался и на связь выходил кто-то другой.

Когда прошло полчаса, я поняла, что больше не готова ждать. По всему видно, что рантарианец не собирается умирать.

Он просто машина для работы.

Я тихо встала и медленно пошла к выходу, ожидая, что он меня окликнет, остановит, но он предпочел решать дела, а не обратиться ко мне.

– Вечного светила, – попрощалась я на ресепшене, и мне мило ответили тем же.

Я вышла из клиники, прошла минут двадцать и только оттуда вызвала такси. Мы были в соседнем от Пансифа городе, в пригороде столицы, и я без проблем смогла уехать из густонаселенного района.

В офис я входила натянутой струной. И не зря. На меня обрушился шквал вопросов, на которые я не хотела отвечать.

– Ты где была?

– Это из-за отца, да?

– Не переживай так.

Я не хотела говорить в ответ ничего. Ни слова. Вынужденно улыбнулась и спросила:

– Что у нас по текущим делам? Какой этап работы?

Лукас Гноц вышел из своего кабинета и оценил меня взглядом. Видимо, мой несчастный вид устранил у него сомнения, и он покровительственно сказал:

– Отдыхай до завтра. Но чтобы с утра была полна боевого духа. Мы с тобой летим в Пансиф.

Что? Опять?

– Зачем?

Нельзя, конечно, сомневаться в решениях главных, но я хотела понимания.

– Вам же нужны данные о поведении рантарианцев? В Пансифе есть древнее поселение, сохранившее традиции предков.

– Мы с Зарой с радостью туда отправимся, – сказала я и увидела, как подруга часто-часто кивает.

Гноцу такой вариант не понравился.

– Не пойдет. По своим тайным каналам я узнал, что в это время там будет Музолди с семьей. Так что там должны быть я и ты. Кажется, у тебя получилось найти с ним общий язык.

Я понимала весь смысл поездки, но мне хотелось протестовать. Лететь с Гноцем наедине в Пансиф – уже целое испытание, а уж проводить там время… До дрожи не хочу.

Он же приставать начнет!

Я посмотрела на команду. Взгляды всех были близки к «везет же!».

Надо что-то придумать, из-за чего я не могу там быть.

Или могу? Наладим отношения с Музолди, значит, я буду ближе к сведению клейма сироты.

– Хорошо, – ответила я с чувством тяжести в груди.

Мне было хреново, но я не могла разобрать почему. И случилось это не резко от предложения Гноца. Пожалуй, я без настроения уже часа два.

Зара схватила меня за руку и отвела в сторону:

– Слушай, что с тобой? Неужели полетела к отцу?

Я покачала головой.

– Не хочешь говорить? – спросила она.

– Не хочу.

– А где легендарный карт, который подарил Картер?

Черная дыра, еще же железяка пострадала! Что, если рантарианец вздумает меня им шантажировать? Ремонт там стоит целое состояние.

Нет. Я не заставляла его дарить. А если уж подарок, то распоряжаюсь как хочу. Верно?

От этих мыслей легче не стало. Только тяжелее.

Себя не обманешь. Я всегда знала, что такое хорошо, а что такое плохо.

Принять такой подарок – плохо. Но еще хуже, если моя цель с разоблачением долгов «Авенса» улетит в черную дыру.

Быть неблагодарной за спасение – плохо. Но еще хуже сидеть преданной собакой у кровати и ждать, пока мистер Вселенная одарит тебя своим вниманием.

Лететь в Пансиф с Гноцем и рисковать оказаться в ситуации принуждения – плохо. Но еще хуже погубить шанс свести клеймо и никогда в жизни больше не бояться того, что меня схватят и сделают ужасное.

В эту ночь я провертелась без сна. Думала о Картере, о Гноце, о Пансифе, о клейме и о биологическом отце. Стоило задуматься, хочу ли я его видеть и говорить с ним, как я столкнулась с непониманием себя. А снимать с себя кожу больно. Проще было оставить все как есть. Но получится ли, когда я уже знаю о его существовании?

Как убежать от мыслей о детстве? Как не думать о причине, по которой меня оставили в приюте, а брата нет? Что, если это вранье? Тогда пресса должна за это поплатиться.

Наутро моя голова разрывалась от боли. Я легко могла сказаться больной, и мне бы поверили. Но что, если я упущу шанс? Кого потом винить?

Нужно было придумать что-то такое, чтобы Гноц ни за что меня не коснулся.

При наличии сыпи с Музолди мне не поговорить, как, в принципе, при любом вирусном заболевании. Что же делать?

Зара и Нея собирались в офис, бросая на меня заинтересованные взгляды. Я все не могла отодрать себя от кровати.

Зара подошла к окну и воскликнула:

– Ланка, смотри! Легендарный карт пригнали.

Разбитую железку притащили? Прямо из Пансифа мне под окна на радость прессе?

Я тут же оказалась у окна. На парковке стоял отремонтированный карт, подаренный Картером. Стук в дверь заставил подскочить.

– Вам посылка, – сказала рантарианка и протянула коробку.

Там был ключ от карта.

И когда Картер успел отдать приказ о ремонте?