Космический роман. Сирота и гендиректор - Наталья Александровна Буланова

– А потом ему наскучит. Он выкинет тебя и найдет другую. Прямо на богатом пляже. И что дальше? Работа потеряна, все достижения насмарку.

И самое главное, я потеряю возможность получить гражданство и свести клеймо.

– Я бы рискнула! – Зара смотрела на меня с неодобрением.

Нея потерла лоб и впервые за мой рассказ раскрыла рот:

– А я, наверное, тоже поступила бы как Лана.

– А я нет. Лан, ты же в «Авенсе» тоже рискуешь. Гноц один раз перейдет красную черту, и все – уволишься же. И никакого гражданства не видать. Так в чем разница рисков?

Она знает о моей цели?

Хотя неудивительно. Зара сирота, мы вместе уже два года. Она достаточно поняла, почему я так рву жопу на части.

Неожиданно я вспомнила свое ощущение в карте, когда держала в руках бумаги. За заявлением об увольнении я очень хотела увидеть документы о гражданстве. Почему так? Отчего вдруг возникло такое желание поддаться Картеру, если он даст то, чего я так действительно хочу?

Я словно встретилась в этот миг с настоящей собой. Той, у которой все руки в крови от взбирания по карьерной лестнице, побитой детдомом до сине-фиолетовых разводов на душе. И вздрогнула.

Этого я хочу? Правда?

Расслабиться рядом с сильным мужчиной, который решает все мои проблемы?

Неужели я такая мягкая внутри? Неужели мне достаточно, чтобы меня защитили, назвали своей девочкой и дали то, чего я так действительно хочу, – свели клеймо?

Открытие самой себя было страшным. Мне не нравилась эта слабая я.

Я крикнула себе: «Тебя бросят такую, кинут. Таких слабых в мире уничтожают – этому научил приют».

Я словно сама с себя содрала кожу, посмотрела, что на самом деле внутри. И отвернулась.

Такие слабые девочки не выживают в этом жестоком мире. Меня бросили родители, бросит и Картер Вин. Обязательно бросит. Сломает эту слабую девочку пополам, а ведь она может не выжить после этого.

– Лана? Лан! Что молчишь? – Зара стояла напротив меня и заглядывала в лицо.

– Ничего. – Мой голос звучал механически.

– Ты десять минут стоишь с широко открытыми глазами и не реагируешь. Тебе плохо?

Плохо. Я хочу обратно в свою колючую шкуру сильной женщины.

Зара взяла меня за руку:

– Прости. Я знаю, что для тебя эта тема больная. Зря я ее затронула. Делай как хочешь.

Да. Именно так я и буду делать. Как хочу. Чтобы было безопасно. Чтобы никто не сделал мне больно. Это будет долгий путь к цели, но он будет надежным.

Однако был один вопрос, который всплыл, и я не могла его потопить: «Почему родители отдали меня в приют?»

И я знала того, кто мне может ответить на этот вопрос. Это мой биологический отец.

Но отважусь ли я на встречу с ним?

Эту ночь я пролежала с открытыми глазами, глядя в пространство. В голове словно произошел взрыв сверхновой, и я не знала, к чему он приведет. Одно становилось ясно: после открытия настоящей себя мне будет трудно сделать вид, что ничего не происходит.

Утром я встала с мыслью, что я должна поговорить с биологическим отцом. Не для него. Для себя – той самой девочки с окровавленными руками, которая с трех лет взбирается на гору жизни.

Мне это нужно, чтобы двигаться вперед.

***

Чтобы не струсить, я решила не откладывать. По рабочему графику как раз выпадал выходной. Зара собиралась по магазинам, Нея немного простудилась и хотела провести весь день в кровати.

У апат до сих пор паслись корреспонденты, только уже не в таком бешеном количестве. Они словно напоминали мне о лживой истории любви с Картером Вином. Все напоминало о нем! Никакого спасения.

Дирт ждал меня за дверью.

– Вечного светила, Дирт! Я тебе еще вчера сказала, чтобы ты шел к своему нанимателю, – на ходу сказала я.

Телохранитель двигался за мной следом.

– Вечного светила, госпожа Руглас. Приказ есть приказ. – Дирт отвечал мне одно и то же.

Перед выходом я посмотрела информацию по мужчине, которого журналисты назвали моим биологическим отцом. В этом был плюс того, что СМИ роются в твоем грязном белье: результаты их расследования были общедоступны. Так я нашла следственный изолятор, где ждал суда этот человек. Так я узнала, что его зовут Михаэль Лисчу.

Михаэль Лисчу.

Значит, мой брат – Сид Лисчу. Почему Картер хочет отправить его на смертную казнь? Виновен ли он?

А я могла бы быть Лана Лисчу. Или мое имя дали не родители, а приют?

Так много вопросов, и ни одного ответа.

Я не пустила Дирта с собой в такси. Он летел следом на своем карте бампер к бамперу, из-за чего система безопасности такси все время горела предупредительным оранжевым светом.

Час назад я связалась с изолятором и оставила запрос на посещение. Ответ я должна была получить лично, после того как прилечу.

На парковке меня изрядно трясло от страха. Только присутствие Дирта неподалеку не позволило мне долго сомневаться. Я вошла в здание и нашла нужное мне окно в одном из кабинетов.

Рантарианец за стеклом строго посмотрел на меня, выслушал номер моей заявки на посещение и попросил:

– Айди.

После проверки документов он сказал:

– Присядьте и подождите.

А сам сделал стекло непроницаемым. Я только успела заметить, как он что-то набирает на коммуникаторе.

Я села в кресло. Дирт стоял у выхода, собирая тревожные взгляды посетителей и работников изолятора.

Когда окно снова стало прозрачным, я тут же подошла к нему.

– Вам отказано в посещении, – сообщили мне.

Отказано? Почему?

– Причина? – спросила я.

– Мы не озвучиваем причины. Отказано, – с каменным лицом ответил сотрудник изолятора.

Но я так просто не сдамся.

– Это из-за шумихи в СМИ? – спросила я.

– Нет. Госпожа Руглас, прошу вас покинуть изолятор.

– Тогда почему?

– Мы не объясняем причин.

– Тогда я вернусь в следующий раз. Или тогда тоже ответите нет? Вы можете конкретизировать, чтобы я поняла, стоит ли бодаться? Стоит ли тратить время и прилетать снова.

– Бодаться точно не стоит.

– Тогда попробовать в следующий раз?

Нельзя ответить открыто? Зачем общаться этими непонятными намеками?

– Кто знает. Может, в следующий раз подсудимый согласится на встречу.

– Он отказался от встречи со мной? А он знал,