Космический роман. Сирота и гендиректор - Наталья Александровна Буланова

Сотрудник с досадой пояснил:

– Госпожа Руглас, у нас изолятор современного типа. Конечно, подсудимый видел новости.

Значит, осознанно прогоняет меня. И тут два варианта: либо не хочет знать, либо СМИ солгали.

Я попросила рантарианца:

– Вы можете передать ему один вопрос? Он очень важный для меня. Очень.

– Нет.

– Прошу. Очень вас прошу.

– Нет.

И тут сзади раздался голос Картера Вина:

– Когда моя девочка просит, ты должен говорить только да. Понял?

По коже пошли мурашки от этого его «моя девочка». Становится фирменной фразой.

Я была рада видеть его и хотела прогнать одновременно. Так бывает?

Я тут же вопросительно посмотрела на Дирта. Это он ему сообщил?

Телохранитель отвел взгляд в сторону. Точно он!

– Это запрещено уставом. – Сотрудник невозмутимо посмотрел на Картера.

И тут служебная дверь открылась. Вперед, спотыкаясь нога об ногу, вылетел рантарианец. Он так зыркнул на подчиненного за стеклом, что тот вжал голову в плечи и словно стал меньше. «Уволю», – произнес одними губами его начальник и расшаркался перед Картером.

– Вечного светила, господин Вин. Вы хотите кого-то видеть?

– Моя девочка здесь. Считай, она – это я.

Я тут же увидела затылок рантарианца, до того низко он мне поклонился.

– Чем могу помочь? – спросил он, медленно распрямляясь.

– Я… Я хотела бы увидеть Михаэля Лисчу. Но мне сказали…

– Забудьте все, что вы услышали от этого олуха. Он тут недавно. Простите его, госпожа Руглас.

Меня что, уже вся планета знает?

Я покосилась на Картера. Тот посмотрел на коммуникатор, на меня, потом снова на гаджет.

– Прошу пройти за мной в вип. – Передо мной открыли служебную дверь.

Картер спросил:

– Пойдешь одна или со мной?

– Одна.

Ответ вылетел сразу, я даже не задумывалась. Не хочу, чтобы кто-то еще слышал наш разговор.

Меня провели в небольшое помещение, больше напоминающее гостиную, чем комнату посещений подсудимых. Диван, кресла, кофейный столик, аппарат с напитками и перекусом.

– Подождите, пожалуйста. Сейчас приведем Михаэля Лисчу.

Я села словно не на диван, а на иголки. Что мне сказать? Как начать?

Дверь открылась. На пороге застыл мой биологический отец. Его руки были в контролируемых наручниках.

Или он не мой папа? Что, если журналисты наврали?

– Проходите, – сказал ему в спину сопровождающий.

И мужчина медленно зашел, нехотя волоча ноги.

Он не смотрел на меня, а я жадно вглядывалась в его лицо, пытаясь найти схожие черты.

Ничего похожего. Разве что брови? Или нет?

Михаэль сел в кресло, уперся локтями в колени, но взгляд устремил в пол.

Стыдно?

Внутри меня все звенело от напряжения.

Это он? Мой отец? Седой весь. Сколько ему?

– У вас есть дочь? – спросила я издалека.

Почему-то произнести вслух слово «отец» было безумно тяжело даже в формате вопроса.

– Нет, – ответил он, и я ощутила, как мгновенно расслабились мои плечи.

Я встала. Значит, нет.

Меня не бросили. Я так и знала.

– Тогда простите за беспокойство.

Я пошла к выходу.

– Но была, – сказал он мне в спину.

Я остановилась и повернулась. Мужчина по-прежнему смотрел в пол. Что это значит?

Похоже, так и будем стоять в тишине, пока я не спрошу. Что ж. Ладно. Я пришла за ответами.

– Вы мой отец?

Михаэль наконец-то посмотрел мне в глаза. Челюсти плотно сжаты, в глазах напряжение. Морщины словно углубились.

Скажи же что-нибудь! Нет или да. Мне нужно знать.

– Если можно так сказать, – выдавил он.

И из меня словно позвоночник выдернули. Тело стало мягким, словно лишилось опоры. Я кое-как добралась до дивана и села.

Я молчала. Он молчал.

Я смотрела на него. Он – снова в пол.

– Почему? – хрипло спросила я.

Биологический отец не разжимал плотно сомкнутых губ.

– Почему бросили меня?

Стало ясно, что меня не потеряли, не украли, а я так надеялась на это. Меня кинули. Нет – выкинули!

Просто человека не запихнуть в помойку, как альтернатива – приют.

Михаэль резко поднял взгляд на меня и эмоционально спросил:

– Ты спишь с этим мерзавцем?

Ненависть отравила его серым цветом.

Это так новости влияют на его отношение ко мне? Поэтому не отвечает?

– Нет, – отрезала я.

Ответит?

– Не может быть. – Михаэль посмотрел в сторону, потом вновь на меня и горячо обратился: – Неважно. Даже если спишь – так лучше. Попроси своего любовника отпустить твоего брата. Пусть снимет с него обвинения.

Мне послышалось? Что-что?

Меня словно в криокамеру погрузили. Стало холодно-холодно.

– Я спросила, почему меня бросили, – повторила я, сглотнув ком в горле.

– Твоего брата расщепят, если ничего не сделать! Представляешь, прямо на атомы. Но ты можешь этому помешать. Этот Вин зациклился на тебе. Надави на него. Приласкай. Умоляй!

Михаэль вскочил на ноги, а я словно окаменела на миг. Я не верила своим ушам.

Мужчина бросился передо мной на колени.

– Пожалуйста. Прошу тебя.

Глава 11

Биологический отец у меня в ногах, но не из-за раскаяния, что оставил в приюте. Нет. Обо мне ни мысли, ни переживания.

Я сделала шаг назад. Михаэль пополз за мной.

– Ты готов на что угодно, лишь бы спасти своего сына? – спросила я, голос дрогнул.

В ответ услышала такое яростное, горячее:

– Да!

И я сорвалась на крик:

– Тогда почему поступил так со мной?!

Михаэль нахмурился на миг, потом словно откинул неприятную мысль в сторону:

– Ты жива и здорова, стоишь тут, бед не знаешь. А твой брат скоро не будет существовать. Ты хоть это понимаешь?

Бед не знаю? Ха!

Да знал бы он, через что я прошла.

Я присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с ним, и проорала:

– А ты понимаешь, что я каждый день боролась за существование?!

Михаэль подался торсом назад:

– Там кормят и поят. Там крыша над головой. Там безопасность. Ты в полном порядке.

Я хотела содрать с себя верх одежды и показать клеймо. Проорать, что я не в порядке. Рассказать, через что я проходила каждый день.

Но посмотрела в его глаза и поняла, что он ничего не услышит. В его глазах есть только сын, дочери там нет. Может, и никогда не было.

Я покачала головой:

– Ты мне не отец.