Осколки чужой жизни - Татьяна Александровна Захарова

И только это спасло нас от беды. Под колеса выскочила какая-то девочка лет семи в грязных лохмотьях. Невольно тихо вскрикнула, пока капитан выворачивал руль и тормозил, скрипя шинами по брусчатке.

Я тут же выскочила на улицу, чтобы проверить, как девочка. Она с испугом глядела на самоходку, но вскоре отвлеклась на крики окружающих людей. Как-то скукожилась, глядя в ту сторону, откуда выбежала.

– Как ты? Жива? – требовательно спросила я. И она перевела взгляд на меня. Мысленно чертыхнулась. Желто-карие глаза с лисьим разрезом, да и волосы с рыжеватым отливом – слишком яркие гильгенские черты, чтобы это было совпадением. – Ты меня понимаешь? – снова задала я вопрос.

– Шли бы вы пани, куда собирались, – раздался сзади грубый голос. И только тогда я заметила разношерстную толпу за своей спиной. Кто-то с палками, кто-то с комьями грязи в руках, а у одного пацана я заметила и камень, сжатый в кулаке. Я нахмурилась. Девочку загоняли, как дикое животное? Поэтому она так неосмотрительно выскочила на дорогу?

– Ты ранена? – тихо уточнила я, а после повторила вопрос на гильгенском языке. Аннели его немного изучила за время, проведенное в концлагере. Девочка обрадовалась и, вцепившись в мою руку, начала что-то слишком торопливо говорить, отчего я не смогла разобрать и слова.

– Стоп, – попыталась я остановить её. И девочка послушно замолчала. – Говори медленнее, пожалуйста. Где твои… мама и папа?

Я не смогла вспомнить, как будет слово «родители» на гильгенском.

– Мама умерла давно. А папа… – ребенок всхлипнул и все же закончил. – Совсем недавно.

И зачем папаша потащил ребенка на войну?

– Пани, оставьте эту паразитку, – снова вмешался тот же бугай. – Мы сами разберемся…

– Серьезно? – я оглянулась и обвела толпу мрачным взглядом. – Решили сорвать всю злость и ненависть на невинном ребенке?

Кто-то отвел взгляд, но на общий настрой это не повлияло.

– Так она еду нашу ворует, – буркнул парень лет пятнадцати. Я криво усмехнулась: а что ей ещё делать?

– Гильгенцы наших детей не щадили…

– И это повод, чтобы опускаться до их уровня? – ядовито поинтересовалась я. Пара мгновений затишья, и кто-то все-таки отступил. Обрадовалась было, что они меня услышали, но тут заметила взгляд, брошенный главным верзилой на что-то за моим правым плечом. И обернувшись, увидела Войтека, который крепко держал Софи за руку.

– Что тут происходит? – строгим начальственным голосом поинтересовался капитан, и народ начал более активно расходится. Софи же дернулась ко мне и вцепилась в свободную ладонь с неистовой силой. Другую руку все ещё держала гильгенка.

Я снова посмотрела на девочку.

– Как тебя зовут?

– Ивета, – пискнула она, прячась за меня от взгляда капитана.

– А я – Аннели, это моя дочь – Софи, – представила я нас. – А это пан Войтек Домровский. Ты астрийский язык совсем не понимаешь?

– Совсем чуть-чуть, – тихо ответила Ивета.

Я посмотрела на капитана и спросила уже на нашем языке.

– Как лучше поступить в такой ситуации?

Войтек нахмурился ещё сильнее, обдумывая ситуацию.

– Её можно сдать в приют, но…

– Но?

– Но там ей тоже не рады будут. Ни другие дети, что по вине её родичей стали сиротами, ни воспитатели, которые тоже потеряли близких в этой войне, Войтек пристально посмотрел на меня. – Ещё можно подать официальный запрос на поиск живых родственников Иветы, но это довольно муторное занятие. И ответа придется ждать не одну неделю.

– Она может пожить пока с нами в Куштейне, – тут же ухватилась я за этот вариант. Оставлять ребенка в этом месте не было никакого желания.

Войтек усмехнулся так, словно ничего другого от меня не ждал. Присев на корточки, он обратился к девочке на чистом гильгенском.

– У тебя есть ещё родные, Ивета?

Девочка забилась ещё дальше от него и почему-то вопросительно посмотрела на меня.

– Что случилось? – спросила я у неё обеспокоенно. Отчего она так боится Домровского?

– Он – враг?

Я покачала отрицательно головой, так как в голосе девочки промелькнули вопросительные интонации.

– Почему ты так подумала? – с трудом подобрала я слова.

– Форма… – набор непонятных слов. – Папа сказал, что солдаты в этой форме – враги. И мне стоит их избегать.

– Война закончилась, – твердо произнесла я. – Больше нет врагов.

На более понятное объяснение мне не хватало слов. И Войтек догадался об этом, заговорил с Иветой спокойно и рассудительно, что-то объясняя все ещё настороженной девочке. И та начала отвечать. Но всё что я поняла из её речи – это то, что дальние родичи где-то все-таки есть. И полное имя девочки: Ивета фон Кляйн.

– Поедешь к нам в гости? – спросила я её, когда возникла пауза в разговоре. – Мы из другого маленького города.

Ивета думала недолго, почти сразу закивала, хотя капитана все ещё боялась.

– Тебе надо что-то забрать из дома? – спросила я и тут же чертыхнулась мысленно. Какой дом? Во взгляде девочки промелькнуло непонимание. – Из места, где ты ночевала последние дни.

– Нет, пани, – сказала она на астрийском с жутким акцентом. – Лис всегда со мной.

Она достала из-за пазухи рыжего котенка, который тут же завладел вниманием Софи. Дочь даже забыла, что надо соперницу за мое внимание испепелять недружелюбным взглядом. Я же тяжко выдохнула и посмотрела на Войтека жалобным взглядом.

– Мы же возьмем новых пассажиров с собой? – уточнила я. – Вы не против?

Салон самоходки хоть и не кожаный, но котенок может натворить там дел. Он может нагадить, где угодно. Войтек окинул красноречивым взглядом лохмотья Иветы. И я тут же поспешно сняла свой старый плащ, чтобы замотать ребенка. В этот момент желудок девочки громко и заунывно заурчал от голода.

– Забирайтесь уже в машину, – распорядился Войтек, кинув на меня ещё один быстрый взгляд. – На выезде из города поищем какую-нибудь булочную или пирожковую.

Жаль, что мы не догадались взять перекус в дорогу.

Я оглядела девочек, которые сжимали мои ладони, и решила посадить их обоих на заднее сидение. Пусть находят общий язык. Благо котенок даст им повод. Кинула взгляд на него: вроде чистый, без лишая. И буду надеяться, что без блох.

– Бегом в самоходку, – поторопила я их. И сама подтолкнула обеих к раскрытой Войтеком двери. Капитан их подсадил внутрь салона, а после и мне открыл дверь.

Ехали мы недолго, буквально через десяток домов Домровский остановил самоходку возле булочной. Сам сходил за пирогами, опасаясь, видимо, что если пойдем мы, то застрянем там надолго. Взял пару пирожков для Иветы и сладкую булочку для Софи. А также пару бутылей молока, чтобы девочки не давились всухомятку, за что ему отдельный