Убийство Принца Тени - Хелен Шойерер

– Хорошо, – ответила она. – Значит, ты можешь помочь мне разбить лагерь.

Они вернулись к своим пожиткам и выбрали участок земли, укрытый камнями.

– Теперь можешь спать в своей палатке, – сказала она ему. – Мне больше не нужно беспокоиться и присматривать за тобой в присутствии других.

Желудок Талемира сжался, а в груди снова заныло.

– Рад слышать.

Внутри у него все переворачивалось, когда он устанавливал свою одинокую палатку. Больше всего на свете ему хотелось забраться внутрь и проспать остаток этой ужасной ночи. Но, когда он закончил забивать колышки камнем, Дрю окликнула его по имени.

Мечник поднял глаза, беспокоясь о том, что может увидеть выражение ужаса, но на лице Дрю отразилось любопытство.

– Ты когда-нибудь пользовался ими? – осторожно спросила она.

– Пользовался чем? – Талемир оглядел лагерь.

Она тихо рассмеялась.

– Своими крыльями. Ты когда-нибудь летал?

Талемир отвернулся от нее: не хотелось говорить об этом. На самом деле он лучше бы сразился с еще десятью духами и горным драконом, чем обсуждать такое.

– Нет, – сказал он наконец.

Но Дрю была настойчива.

– А ты пробовал?

Талемир занялся ненужным затягиванием веревок на своей палатке.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что… – и замолчал.

– Потому что почему?

– Какое это имеет значение? – выдавил из себя он.

Часть его хотела рассказать ей, доверить ей печальную и горькую правду: что он боится. Если воспользуется своими крыльями, это будет означать, что он принял себя таким, какой он есть, что он больше не подавляет свою вторую сущность и готов полностью принять ее. Но другая часть его хотела возвести стену, отгородиться от той реальности, о которой она напоминала ему.

Он был чудовищем. Вот и все. Ему никогда больше не будет светить нормальная жизнь, никогда не освободиться от теней, которые бродят под его кожей, никогда не перестать откликаться на песню тьмы… Очевидно, он даже не сможет быть с девушкой без того, чтобы призрак бесконтрольно не прорывался сквозь его тело.

Талемир порылся в своем рюкзаке и отпил горького тоника, который приготовила для него Фарисса. Он почти видел перед собой спираль ночи, искушающую его сбросить кожу и присоединиться к тьме. …Для верности сделал еще глоток, не обращая внимания на ужасный вкус. Когда он поднял глаза, то заметил, что Дрю все еще наблюдает за ним.

– Ты хочешь вырезать мое сердце, Дама Огня? – спросил он, не в силах скрывать нотки обиды в своем голосе.

Она не отвела взгляда. На самом деле она смотрела ему прямо в душу.

– Я еще не решила… – сказала она, и глаза ее заблестели. – Что мне использовать: вилку или клюв меч-рыбы.

Талемир ошеломленно уставился на нее. Затем он тяжело вздохнул, и напряжение покинуло его плечи. Последовал смешок.

– Рыба-меч, наверное, была бы лучше.

– Я тоже так подумала, – усмехнулась Дрю.

Он снова рассмеялся, и по его телу разлилось приятное тепло. Благодарность. Возможно, она хотела забыть о том, что произошло между ними, но ее доброта, ее сочувствие были очевидны. И если это означало, что он мог посмеяться вместе с ней, провести с ней время, пусть даже самым простым способом, что ж… Ему придется довольствоваться этим.

Хотя они установили обе палатки, ни один из них не укрылся под брезентом. Вместо этого они лежали бок о бок, рядом потрескивал костер, и они смотрели в чернильно черное ночное небо.

Россыпь звезд подмигивала им сверху.

Лежа на влажной траве, заложив руки за голову, они не соприкасались, но Талемир чувствовал ее рядом с собой, ее энергию и присутствие. Это было опьяняюще. Так сильно, что это вернуло его к тем блаженным минутам в горячих источниках, прежде чем его снова охватило смущение.

– Я напугал тебя? – спросил он. – Прежде чем я…

Она повернула к нему голову, и ее прекрасное лицо осветил лунный свет.

– Нет.

– Хорошо.

– Они…

Она замолчала, румянец залил ее щеки, прежде чем она подняла подбородок к небу.

– Что? – переспросил он.

– Знаешь, они такие красивые. Твои крылья.

Впервые за долгое время у Талемира защипало в глазах.

– Оу!

– Не забивай себе этим голову.

Он рассмеялся, внезапно почувствовав себя легче, чем за весь день.

– Обязательно. Будут еще какие-нибудь откровения сегодня вечером?

– Ты хочешь, чтобы я сказала какую-нибудь банальность о том, что только в темноте ночи мы можем видеть звезды?

– Поэтично. Это то, что я должен говорить себе, чтобы укрыться от тьмы?

– Говори себе все, что хочешь.

– Почему? Потому что меня уже ничто не спасет?

– Нет, – возразила Дрю. – Если тебе нужны слова утешения, возможно, запомни вот что: в этом мире есть все виды тьмы. Есть хорошая, есть плохая, а есть и вовсе бессмысленная. Важнее всего то, что эта тьма значит для тебя, а также в каких целях ты ее используешь.

У Талемира застрял ком в горле, и поэтому он быстро заморгал, глядя на звезды. Мечник и не подозревал, насколько сильно ему нужно было услышать нечто подобное.

– Ты довольно мудра для рейнджера, – выдавил он, подавляя эмоции.

– Так мне многие говорят.

Они уехали на рассвете следующего дня. То, что произошло в горячих источниках, прошло, а Талемир все еще не мог смириться, что этого больше не случится.

«Кто я для нее – монстр или мужчина?» – гадал он, украдкой поглядывая на Дрю, когда она отворачивалась. Он сделал большой глоток тоника, решив, что его устроит ее компания, по крайней мере, так он говорил себе, пока они продолжали свой путь на юг, а Терренс летел над их головами.

– В этой стороне нет никаких следов Гаса или других, – говорила она, осматривая окрестности.

– А ты ожидала, что они будут? – спросил он.

– На самом деле нет. Я подумала, что Дратос мог оставить мне какие-то подсказки, но было глупо на это надеяться. Ты что-то чувствуешь?

Призраки не оставили за собой следов ни на земле, ни в небе. В воздухе не чувствовалось даже тошнотворного запаха паленых волос. В глубине души он ощущал облегчение, но он обещал Дрю, что поможет ей найти друзей, найти логово… А это означало проникнуть в ту часть себя, про которую он так усердно пытался не вспоминать.

Талемир выпрямился в седле и напрягся, пытаясь различить окружающие его запахи. Сосредоточившись, он смог почувствовать их – пусть и на большом расстоянии, но духи были здесь. Он ощущал их присутствие. Они оставили след в королевстве, пятно, которое он чувствовал даже на большом расстоянии. Он ненавидел это, ненавидел то, что знал о них.

Это, несомненно, делало его одним из них.

– Нам надо дальше двигаться на юг, – сказал он Дрю, сжимая поводья сильнее, чем хотел.

– Ты уверен?

Он не хотел признаваться в этом, но все же признался.

– Да.

– Как ты думаешь… они живы? Гас и остальные? – спросила она.

Он видел ужас в ее глазах и всем сердцем хотел успокоить ее. Но не в его характере было лгать, особенно после того, как он стал живым доказательством тех ужасов, которые призраки причиняли человечеству. И он был Воином Меча. На что мог надеяться маленький мальчик? Или даже взрослый рейнджер Наарвы? Хотя ему и приходило в голову, что могут быть и другие такие же, как он, он знал, что люди со сторожевой башни не подходят для этого. Но эти рассуждения не помогли бы Дрю.

– Не знаю, – сказал он вместо этого. – Духи, с которыми я имел дело в прошлом, не брали пленных.

– Значит, ты думаешь, что их могла захватить тьма?

– Не могу сказать точно. Надеюсь, что нет. И я помогу тебе найти их.

Дрю, казалось, собралась с духом, прежде чем сдержанно кивнуть ему.

– Спасибо.

– Тогда вперед? – мягко спросил он.

– Вперед, – согласилась она.

Дни шли. Разговоры и молчаливые паузы между Воином Меча и рейнджером оставались приятными и дружескими,