Мой невыносимый сводный дракон - Александра Каспари

– Как окончил учебный год?

– Ну… нормально.

– Какие предметы нравятся? Какие не очень?

– Точные науки – не мой конёк.

– Значит, ты – гуманитарий?

– Чего-чего? – насупился Эйб.

– Гуманитарий – это не ругательство, – объяснила я, – так называют человека с наглядно-образным типом мышления. Его стихия – это история, литература, философия, социология, психология, культура и искусство. Тебе ведь эти предметы больше нравятся, чем, скажем, математика и химия?

– Не люблю математику.

– Ну а я просто люблю порядок во всём и в цифрах в том числе.

Вообще-то, точные науки – не совсем моя стихия, я поступила на экономический исключительно потому, чтобы работать в компании отца и со временем возглавить её на пару со своим будущим мужем, но жизнь имеет обыкновение ставить людей в дурацкое положение.

– Ты математик? – продолжал допрос Эйб.

– Я учусь на экономиста. А ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

– Не знаю. Не думал пока.

Его быстрый и категоричный ответ наводил на мысль, будто он не хочет делиться личным и афишировать своё хобби. Я не стала настаивать и немного рассказала о своей студенческой жизни: о предметах, которые нам преподают, о профессорах, друзьях и дополнительных занятиях по интересам.

Тогда-то Эйб и прокололся.

– Отец говорит, что художник – это не профессия. Поэтому Эл и поступил на юриста.

– Спасибо, Эйб, ты только что выдал мой самый постыдный секрет, – с серьёзной миной проговорил Эллиот и потянулся за клубничным десертом.

– Упс. Прости, я случайно, – пробормотал мелкий.

Боюсь, что улыбку мне сдержать не удалось. До этого момента я держалась молодцом. Сердце билось относительно ровно, кожа не дымилась, выдерживая взгляд старшего «братца», а тут что-то накатило такое непонятно щемящее, в груди потеплело, словно там загорелась маленькая звёздочка. На секунду мне показалось, что брешь пробита и мы подружимся, станем нормальной семьёй, но затем память подкинула все его скабрёзные намёки и мою на них реакцию. Нет, не подружимся. Просто каких-то шесть месяцев, пока Виви не исполнится восемнадцать и я не заберу её с собой в столицу, нам придётся друг друга терпеть.

– Ты тоже любишь рисовать? – поинтересовалась я у Эйба.

– Балуюсь иногда, – ответил тот. – Мистер Блейз говорит, у меня талант.

– Покажешь как-нибудь свои работы?

– Может быть. Но у Эллиота получается намного лучше. Ты бы видела, какие шедевры выходят из-под его кисти!

– Какая муха тебя укусила сегодня? – Эл бросил на брата такой взгляд, что я всерьёз заволновалась, как бы не случилось чего.

– С удовольствием посмотрю, если Эллиот захочет мне показать, – поспешила сгладить ситуацию я. – А если ты всё ещё готов слушать, могу рассказать что-то на самом деле страшное.

– Я всегда готов слушать страшилки! – потёр руки Эйб и уселся поудобнее.

– Мне было двенадцать, когда родители в первый раз разрешили мне остаться у подруги в гостях с ночевкой, – вспоминала я, – и, конечно же, мы смотрели до поздней ночи ужастики. Улеглись спать в мансарде, но сон не шёл. Нам всё слышался какой-то шелест и хруст. Поначалу я списывала всё на шум ветра за окном, но потом отчетливо послышалось фырканье и частые шлепки маленьких босых ног по полу.

– Круто! – не удержался Эйб. – И кто же это был?

Эллиот молча глядел на озеро, но по выражению его лица я поняла, что он тоже внимательно слушает.

– Мы побоялись встать и зажечь свет, – продолжала я. – Ладно, я больше скажу. От страха я превратилась и дохнула огнём. Прямо в заставленной мебелью комнате. Загорелись шторы и постельное бельё, огонь быстро перекинулся на мебель и ковры. Родители Мэдди вызвали пожарных. Люди не пострадали, огонь быстро потушили, но верхний этаж требовал серьёзного ремонта. А виновником этого происшествия стал самый обыкновенный ёж, который жил в клетке. У Мэдди был младший брат и тот нарочно его выпустил, чтобы нас напугать.

Последние слова утонули во взрыве дружного смеха, смеялся даже Эллиот. Так заразительно, что я тоже не удержалась. Хохотала так, что на глазах выступили слёзы. Сковывающее тело напряжение ушло, звёздочка в груди увеличивалась в размерах и дарила приятное тепло.

– А ёж? – отсмеявшись, спросил Эйб. – Ёж не пострадал?

– Нет, нисколько, – ответила я, – по-моему, он до сих пор живёт в поместье у Вулриджей и ведёт исключительно ночной образ жизни. А я после того случая поняла, что со своими страхами непременно нужно работать. Иногда наша реакция оказывается необоснованно гипертрофированной, хотя сама ситуация и яйца выеденного не стоит.

Из-за кустов, потревожив семейство белокрылых бабочек, появился Эйдан.

– Что тут у вас происходит? Чего ржёте как кони?

Со стороны рощи показалась запыхавшаяся Виви.

– Еле сбежала от тётушек, – отчиталась сестра и направила на Эйдана указательный палец, – ты – следующий на очереди, я с ними в крокет больше играть не собираюсь.

– Ещё расписание составь, ненормальная! – вспылил Эйдан.

– У нас здесь мирная территория, – подал голос Эллиот, – или соглашаетесь на наши условия, или идёте развлекать тётушек.

– Осталось что-нибудь пожевать? – деловито осведомился паренёк и потеснил нас у корзин с едой.

Виви упала рядом. Дети быстро прикончили остатки пиршества и растянулись на пледе так, что мне пришлось придвинуться ближе к «братцу» в надежде на то, что он уступит мне место и пересядет на траву, но он этого не сделал. Лёжа на спине и глядя на плывущие по небу облака, мы вспоминали разные забавные истории из прошлого, смеялись до колик в животе, касаясь при этом друг друга плечами, и возникло стойкое ощущение, будто все недоразумения и стычки, что случились между нами, навеки останутся в прошлом. Наверное, в воздухе кружила какая-то особая магия. Она проникала в лёгкие и вызывала приступ умиротворения и безмятежности. Задумываться о будущем не хотелось, и я на время абстрагировалась от проблем и позволила себе насладиться моментом. Никто никого особо не задирал и даже Виви с Эйданом подшучивали друг над другом как-то по-семейному тепло, без яда и желчи. Меня переполняло счастье и звёзды в груди множились, образуя свою особенную вселенную.

Глава 13. Мне от тебя ничего не нужно!

В дверь постучали – резко и требовательно. Я не успела ответить, как она распахнулась, едва не слетев с петель, и впустила Эллиота.

– Я не твой телохранитель и тем более не нянька, – заявил с порога он. – Однако я только и делаю, что присматриваю за тобой и твоей сестрой. Ты в своём уме? Чего добиваешься? Покончить с жизнью можно и другими, менее изощрёнными способами.

– Тебе не разрешали входить и брызгать в моей комнате ядом! – взвилась я, лихорадочно дёргая так