Их лучшая игра - Мария Хайт

– Там же стены нет…

– Ничего, зато есть провод из дома и электрическая печь на цепи.

– На цепи?

– Конечно, – грустно улыбнулся Даниил. – Чтобы не смог утащить и продать.

От увиденного Кире стало жутко. Она еще раз посмотрела на парня, пытаясь сопоставить образ с ребенком алкоголика. И вот потихоньку все начало вставать на свои места. Учеба и неприятная работа… он содержал их двоих.

В доме было не прибрано и странно пахло. Даниил сразу предложил Кире тапочки, чтобы та не испачкала ноги пылью. Из открытого на секунду холодильника на них гордо взглянула кастрюля борща и недопитая бутылка кефира.

– А твой отец где ест?

Даниил сбросил куртку и протянул руку Кире. Та стянула свою и прошла в глубь дома.

– Иногда я его кормлю. Но не хочу, чтобы он сюда заходил: тут лежат деньги, которые я не успел отнести в банк.

Кира старалась сдерживать поток вопросов, снова и снова рождающихся у нее в голове. Куда он девает большую часть денег? Как случилось, что отец спился? Почему он не съедет? Но она надеялась на откровенность Даниила. Его решение привести ее сюда уже говорило о доверии… разве нет?

Пока Даниил вытаскивал белье из шкафа – на удивление чистое – и заправлял диван на кухне, Кира остановилась у серванта с замызганным стеклом. Там на пыльных полочках ютились небольшие деревянные рамки. Из каждой выглядывали выцветшие от старости и обилия света фото. В глаза бросилась фигуристая смуглая женщина, держащая на руках маленькую девочку. Парнишка, видимо Даниил в детстве, стоял сбоку. Отец возвышался над ними. Обычное семейное фото. Все улыбаются и замерли в надежде получить хороший снимок. Что же с ними стало?

– Это твоя сестра? Она… жива? Прости, если…

– Жива-жива, все нормально. Она на съемной квартире в Москве. Я не хотел, чтобы она видела ЭТО каждое утро.

– А ты…

– Мне нужно следить за домом, чтобы ЭТОТ его не заложил или не разобрал по частям.

Кира села за стол, накрытый цветастой клеенкой, в нескольких местах прожженной сигаретами. Даниил поставил перед ней тарелку с борщом. Пахло от варева вкусно, поэтому, не задумываясь, Кира подхватила ложку и начала есть.

– Вкусно, – заверила она, когда парень к ней присоединился.

– Отоспимся пару часов и… ты, наверное, домой поедешь, да? А я к сестре заскочу, заодно провожу. Занятий нет, Новый год же.

Кира вдруг вспомнила про Новый год и, сама того не желая, еще раз с жалостью окинула взглядом лачугу.

– Ты здесь его будешь встречать?

– Нет, с сестрой. Просто сумку соберу и сложу туда самое ценное. На дверь замок повешу.

– А не боишься, что он на улице замерзнет?

– Не замерзнет. У него друзей-алкашей тут полно. Прибьется к кому-нибудь.

– Тебе его совсем не… жалко.

Глаза Даниила вспыхнули на секунду, и Кира перепугалась, что ляпнула лишнего. Но парень тут же взял себя в руки и, упершись взглядом в стол, со сталью в голосе произнес:

– У него было много шансов исправиться. Он их все профукал.

– Ты и в клинику его отправлял?

– Да. И дважды оплачивал курс лечения. Без толку. Почему ты так переживаешь за него? – Даниил спросил с нескрываемым раздражением, даже гневом, словно Кира серьезно обидела его.

– Мой отец умер от сердечного приступа, и… мне так жаль, что мы мало времени проводили вместе.

Парень как-то сник и с пониманием покачал головой.

– Тогда понятно. Нет, Кир, он конченый человек. Мне было бы проще, если бы он сдох в том палисаднике, лучше бы он, а не мама. – Последнее слово Даниил сказал так тихо, что Кира его едва расслышала.

– А что случилось с твоей мамой?

– Заболела, Кир, заболела. Ладно, доедай и ложись здесь. Тут печь и теплее будет. Если слишком светло, зашторь. – С этими словами Даниил залпом выпил юшку от борща, бросил тарелку в раковину и ушел в дальнюю комнату.

Кира долго не могла заснуть: прокручивала в голове все, что с ней произошло за последние сутки. Она рассматривала подтеки на потолочной штукатурке, видя в них то странных мифических существ, то уродливые лица, и гадала, что довелось испытать Даниилу, пока он рос в этом доме. Материнскую любовь и тепло семьи, а потом горе утраты и боль от того, как отец превращается в животное? Спился ли тот мужчина на улице из-за смерти жены или были иные причины?

На фото Даниил сильно походил на мать. Такой же орлиный нос, карие выразительные глаза и смуглая кожа. Кира вдруг представила, как парень улыбается, не открыто и широко, а с хитрым прищуром и легкой печалью, и по ее телу разлилась горячая волна. Под серым свалявшимся пледом тут же стало жарко, и Кира откинула его, усевшись на продавленном диване. Она тихо встала и шагнула в сторону комнаты, где спал Даниил. Он лежал у стены, на глазах так и остались тени, наложенные Натали, волосы блестели от геля, кое-где виднелись блестки. Но лицо его было таким спокойным и безмятежным, что Кире захотелось тотчас прижаться к нему всем телом.

Сама не понимая, зачем это делает, она легла на вторую половину кровати и придвинулась к парню. Она не хотела спать рядом с ним, только полежать немного, успокоиться. От того, как медленно вздымалась его грудь, как тихое дыхание щекотало ее волосы, рождалось умиротворение. Кира лишь на секунду прикрыла глаза, и ее охватила тьма.

Глава 12

Сквозь странный сон, в котором она бежала по родному городу от толпы разодетых в клоунские костюмы гостей клуба «Бабочка», Кира услышала шум воды и шипение масла на сковородке. Нос тут же уловил приятный запах яичницы и горячего хлеба.

Яркий свет пробивался через засаленные занавески: полуденное солнце зависло над частными домами, заставляя искриться подтаявший, но еще не грязный снег.

Кира посмотрела на смятую простыню и тотчас вспомнила, что сама пришла к Даниилу и легла рядом. От стыда сперло дыхание.

«Что он подумал обо мне?»

Осторожно, словно нашкодивший щенок, Кира выскользнула из зала в коридор и там остановилась, снова сраженная теплотой семейного фото в рамке. Как, должно быть, Даниилу больно смотреть на нее, но он все равно оставляет рамку в серванте и даже, видимо, протирает пыль, чего не скажешь об остальных