Брак по приказу - Татьяна Андреевна Зинина

Вот тут я просто не смогла промолчать:

– Теперь мне стало особенно любопытно, что ты там прячешь, – бросила отстранённо и с иронией предположила: – Инструменты для пыток неугодных? Или, может, лабораторию для создания запрещённых зелий?

Арман одарил меня ледяным взглядом, и сам толкнул дверь кабинета.

– Смотри, – сказал, жестом приглашая меня войти.

Внутри оказалось не так чисто, как в остальном доме, но в целом это была обычная комната с большим письменным столом, двумя креслами для гостей, тахтой у стены и массивным стеллажом с книгами.

– Всё? Удовлетворила любопытство? – бросил с отстранённой холодностью.

– Удовлетворила, – сказала в ответ и с гордым видом вышла в коридор.

На первом этаже Арман показал мне гостиную, в которой я уже несколько раз была, просторную кухню с большим столом, за которым легко бы поместилось человек десять, а потом повёл в бильярдную, где у меня снова испортилось настроение. Память подкинула ту картину, что предстала передо мной тут не так давно, а желание осматривать помещение сразу пропало.

– Играла когда-нибудь в бильярд? – спросил супруг, будто бы ему это интересно.

– Нет, – буркнула в ответ. – Но зато хорошо помню, как в него играл ты. Жаль, пришлось прервать ту партию. Уверена, ты бы выиграл.

Он, казалось, не сразу понял, что я имею в виду. Но когда сообразил, его плечи заметно опустились, а в глазах появилась досада.

– Вот скажи мне, Эйра, как мы вообще сможем жить под одной крышей, если ты двух минут не можешь провести без упрёков? Видят Великие Стихии, я стараюсь быть с тобой обходительным, делаю шаги к налаживанию нормального общения, а ты только огрызаешься. Как бродячая собака.

– Сравниваешь меня с бездомным псом, которого тебе приказали приютить? – проговорила с горечью, а душу снова затопила обида… но даже не на Граниди, а на всю эту ситуацию. – Хорошее сравнение, Арман. Меткое. Прямо в яблочко.

Но развивать мысль я не стала. Побоялась, что сорвусь. Потому просто развернулась и пошла на кухню. Аппетит, увы, пропал, потому, быстро выпив кофе, я поблагодарила Нолу и решительно направилась к себе.

– Ты же ничего не съела, – остановил меня голос Граниди. – И вчера при мне не притрагивалась к еде. Эйра, не глупи. Еще не хватало, чтобы ты свалилась в голодный обморок.

– Тебе какое дело? – сказала устало. – Наоборот, будешь счастлив. Ведь если так и не очнусь, станешь свободным от этого брака.

– Эйра, – с нажимом сказал Арман, ‒ не заставляй меня привязывать тебя к стулу и кормить с ложечки.

– Оставь меня в покое, – выпалила в ответ. – И я лучше буду питаться в столовой. Там меня хотя бы точно никто не упрекнёт, что я нагло пользуюсь хозяйскими харчами, как приблудная шавка.

С этими словами я вышла из кухни. Но когда уже шагнула на первую ступеньку лестницы в гостиной, вдруг услышала голос Нолы.

– Не ходи за ней, Ар, – сказала она строго. – Не видишь, что ли, девочка на грани нервного срыва. Ты тут хотя бы дома, а она… Как думаешь ей здесь, где всё чужое? И ты – чужой. Ох, глупость придумал наш император. Жалко мне вас обоих.

– Мне тоже жалко, Нола. И себя, и её, – с неожиданной горечью проговорил Граниди. – Но выбора нам не оставили. Мы уже женаты, придётся жить под одной крышей. Я пытаюсь найти к ней подход. Но она не идёт на контакт. Я для неё враг и чудовище. А она вся такая бедная несчастная оскорблённая принцесса. И ей плевать, что мне тоже непросто.

– Ох, вам обоим нужно время, – с заботой в голосе проговорила женщина. – Сиди здесь, я отнесу ей завтрак.

Услышав это, я встрепенулась и тихо пошла наверх. Не хватало ещё, чтобы меня поймали на подслушивании.

Принесённую Нолой еду всё же съела. Каша оказалась вкусной, а рулет и вовсе выше всяких похвал. Кофе помог окончательно примириться с вынужденным переездом, и даже настроение немного улучшилось. Самую малость. И тогда, решив, что душевный покой мне важнее разбора вещей, я достала из чемодана кофр, извлекла из него свой любимый инструмент и отдалась музыке.

Помню, с первого дня, как взяла в руки скрипку, музыка стала для меня настоящим спасением от действительности. Начиная играть, я будто бы переносилась в другой параллельный, волшебный мир, где всё было просто, понятно и правильно. Где во главе всего стояла гармония, а душа ощущала себя свободной и счастливой.

Вот и сейчас, коснувшись смычком струн, я отпустила себя, позволила эмоциям превратиться в мелодию. И скрипка запела… хотя сегодня её звуки были куда больше похожи на полный тоски плач. Тот самый, который в реальности я никак не могла себе позволить.

Зато на душе стало легче. И когда, спустя неизвестное количество времени, я всё же опустила инструмент, жизнь уже не казалась настолько уж беспросветной и загубленной. Даже пришло понимание, что всё не так уж и плохо. Ведь вчера Арман меня не тронул, хотя имел на это полное право. Да и сегодня на самом деле старался хоть как-то общаться, пробовал договариваться. Так, может, мне тоже стоит сделать хоть один шаг навстречу? Ведь если мы так и продолжим ругаться по поводу и без, никому из нас не станет легче.

Глава 11. Чужие

Арман

Этим вечером в доме было непривычно тихо и пусто. Друзей Ар попросил сегодня не приходить, Нола давно ушла, а жёнушка так весь день и просидела в своей комнате, то мучая скрипку, то вообще не издавая ни звука. Нет, надо признать, играла Эйриния хорошо, красиво, Арман даже заслушался. И был вынужден признать, что в классической музыке тоже может быть что-то завораживающее. Хотя постоянно слушать только её всё равно бы не смог.

На обед Эйра не спустилась, и с этим Ар смирился. Но ужинать одному ему категорически не хотелось. Вот только трапеза в атмосфере постоянно нарастающего напряжения его тоже совершенно не прельщала.

А ещё сегодня Арман пришёл к выводу, что им с женой нужно найти хоть какие-то общие интересы. Он долго думал, о чём с ней можно поговорить, чтобы эта тема не привела к очередной перепалке, и даже мысленно составил небольшой список. Погода, природа, ну в общем-то и всё. Вкусы в музыке у них диаметрально противоположные. Взгляды на жизнь ‒ тоже. Тут даже вполне мирная и нейтральная беседа об университете легко могла скатиться к воспоминаниям о травле, которую Эйре едва не