Альфа для центавры - Людмила Вовченко

— Вы рвёте её, — сказал он ровно. — Но она — не канат. Она — голос.

Он шагнул ближе и протянул руку. Не к телу. К её дыханию. Его ладонь зависла у её груди, не касаясь, но Татьяна почувствовала, как внутри всё отозвалось. Дыхание сбилось, и ей пришлось вдохнуть вместе с ним.

— Вот так, — прошептал Элиан. — Не рви. Дыши.

Теперь она стояла между ними тремя. Рион держал руку, тяжёлую и тёплую. Каэль касался подбородка, горячо, требовательно. Элиан — дышал рядом, задавал ритм.

И она вдруг поняла: её тело отвечает всем сразу. Огонь, вода, воздух. И это не разрывает, а соединяет.

— Вы… — она выдохнула и закрыла глаза. — Вы сводите меня с ума.

— Тогда мы ближе, чем думали, — усмехнулся Каэль.

— Не с ума, — поправил Рион. — Домой.

— В себя, — добавил Элиан.

И она засмеялась. Настоящим смехом — хриплым, дрожащим, но от сердца. Смех сорвал напряжение, но не погасил жара. Жар остался — под кожей, в каждой клетке.

— Хватит, — сказала она тихо, но твёрдо. — На сегодня хватит.

Они остановились. Каждый по-своему. Рион убрал ладонь, но остался рядом, каменной стеной. Каэль отнял пальцы, но его взгляд всё ещё держал её, как огонь держит взгляд пламени. Элиан сделал шаг назад, но дыхание всё ещё отзывалось в её груди.

— Завтра, — добавила она. — Завтра будет дальше.

Дом мигнул «кухонной лампой» и вывел на стене слово: жду.

И Татьяна подумала: «Я тоже».

* * *

Ночь была длинной. Она лежала и слушала, как за стенами шумит океан. В теле всё ещё горел огонь, текла вода, дышал воздух. И впервые за долгие годы она не хотела убегать от этого жара.

Она знала: завтра будет ещё ближе. Но сегодня — хватило и этого.

Ночь пришла незаметно. Дом погасил часть света, оставив только мягкое свечение у стен. Женщины смеялись в соседних комнатах, обсуждая, кто из них умеет петь «правильнее», а кто громче смеётся. Но для Татьяны этот вечер стал особенным. Она знала: они ждут её. И знала, что она тоже ждёт.

Она вышла на террасу. В воздухе пахло морем и сухим жаром, а над океаном висели звёзды — миллионы крошечных огней, каждый из которых дышал своим светом. Купол пропускал их так близко, что казалось: стоит поднять руку — и можно сорвать себе пригоршню.

Шаги за спиной были разные. Один — лёгкий, словно ветер. Второй — тяжёлый, размеренный, как шаги воина по камню. Третий — быстрый, напряжённый, будто каждое движение держит огонь.

Элиан подошёл первым. Его глаза сияли серебром, он не касался её, только стоял рядом. Воздух вокруг стал гуще, и Татьяна почувствовала, как сама тянется к этому молчаливому притяжению.

Рион встал с другой стороны, протянул ей чашу.

— Пей, — сказал он. — Чтобы сердце не горело слишком быстро.

Она сделала глоток. Напиток был густой, терпкий, с привкусом соли и мёда. И с каждой каплей жар в груди становился мягче, но не исчезал.

Каэль задержался дольше всех. Когда он подошёл, воздух стал горячим. Он не сказал ни слова. Просто встал напротив, руки скрестил на груди, и его взгляд держал её так, словно в нём горел костёр.

Татьяна оглядела их троих и вдруг поняла: она не боится. Не потому, что у неё есть сила. А потому, что она хочет.

— Сегодня… — она вздохнула. — Сегодня я не хочу быть «Альфой». Сегодня я хочу быть женщиной.

И тишина стала другой.

* * *

Они вошли в дом. Дверь закрылась за ними сама. Свет стал мягким, тёплым, дыхание воздуха — медленным.

Рион подошёл первым. Его ладони коснулись её плеч, медленно скользнули вниз. Он держал её так, будто боялся сломать, хотя сила в его руках была огромной.

— Ты держала нас всех, — сказал он. — Позволь теперь нам держать тебя.

Она закрыла глаза и позволила. Его руки были теплом, его грудь — стеной, его дыхание — уверенным, спокойным.

Элиан подошёл ближе и провёл пальцами по её щеке. Лёгкое касание — как ветер, который едва касается кожи, но оставляет холодок.

— Дыши со мной, — сказал он.

И Татьяна вдохнула. Его дыхание стало её дыханием, их сердца били в одном ритме.

Каэль не ждал. Он шагнул, взял её лицо в ладони и заставил посмотреть прямо в глаза.

— Я не умею быть мягким, — сказал он. — Но я умею быть честным. Ты нужна мне.

И он поцеловал её.

Это был не осторожный поцелуй. Он был горячим, требовательным, честным до боли. Её сердце вспыхнуло, тело ответило, и в этот миг она забыла обо всём.

Но рядом был Рион. Его руки обнимали её, не отпуская. Его тепло удерживало её, не давая упасть в огонь.

И рядом был Элиан. Его дыхание было рядом, он касался её губ вторым поцелуем — мягким, едва ощутимым, как тень.

И Татьяна вдруг поняла: она не разрывается. Она соединяет.

— Господи… — выдохнула она. — Вы сводите меня с ума.

— Тогда мы ближе, чем думали, — усмехнулся Каэль.

— Ты в себе, — сказал Элиан.

— И с нами, — добавил Рион.

* * *

Одежда падала медленно, кусками света. Дом помогал, убирал лишнее. На её коже оставались только руки — одни тёплые, другие лёгкие, третьи горячие. Каждое прикосновение было другим. И все вместе — её.

Она смеялась и плакала одновременно. Смех был нервный, слёзы — тёплые.

— Я не знаю… — выдохнула она. — Я не знаю, как быть.

— Просто будь, — сказал Элиан.

— Просто дыши, — добавил Рион.

— Просто гори, — сказал Каэль.

И она позволила.

И ночь стала длинной. Их руки были её руками, их дыхание — её дыханием, их тела — её телом. Она чувствовала огонь на губах, воду на коже, воздух в волосах. И впервые за долгие годы она была не «Альфой», не «держателем круга» — она была собой. Женщиной.

* * *

Утро встретило их свежим дождём. Капли падали мягко, и каждая оставляла на её коже тёплый след.

Она сидела на террасе, волосы ещё влажные, на плечах — лёгкая ткань. Трое рядом, каждый