Какао, Клаусы и контракты - Ава Торн

плече. — Алекси не неправ в том, как обращаются с его народом. Финские лесные олени получают самые тяжёлые задания и самый высокий уровень травм. Но он не принимает того, что перемены должны быть постепенными. Он хочет, чтобы всё исправили сразу — или он уходит от стола переговоров.

— В прошлом году, — тихо добавил Таймур, — у нас была сделка. Все три основных подвида согласились на единый список требований. Улучшенные протоколы безопасности, периоды отдыха, компенсации за травмы. Это было не всё, чего хотел каждый, но это был прогресс. Настоящий прогресс.

— Что случилось?

— Алекси случился, — челюсть Таймура сжалась. — За три дня до того, как мы должны были выступить перед Йольниром, он вывел из соглашения весь свой клан. Сказал, что сделка недостаточно далеко заходит в решении физического насилия над его людьми. Что мы продаём их ради мелких уступок.

— А вы так делали? — осторожно спросила я.

Кэнай на мгновение замолчал.

— Думаю, нет. Но я понимаю, почему он так это воспринял. Олени Пири и сибирское стадо — мы сталкиваемся с другими формами эксплуатации. Магическое истощение, переутомление, опасные маршруты. Но правда в том, что нам платят лучше. Их работа считается менее специализированной — физический труд. А некоторые из их надсмотрщиков… жестоки. Намеренно.

— Жестоки — это как?

— Словесные унижения. Невыполнимые нормы. Назначение самой тяжёлой, унизительной работы оборотням, о которых они знают, что те уже травмированы. — Голос Кэная напрягся. — Прошлой зимой был инцидент. Финский олень рухнул, перетаскивая припасы в канун Рождества. Его надсмотрщик заставил его продолжать, сказал, что тот симулирует. В итоге оказалось — три треснувших ребра и внутреннее кровотечение.

Меня замутило.

— Это нападение. Как минимум преступная халатность.

— В человеческом мире — да, — Таймур покачал головой. — На Северном полюсе? Надсмотрщик получил устное предупреждение. Оборотня отметили как «ненадёжного» в личном деле — а это значит, что теперь ему назначают ещё более тяжёлую работу.

— И Алекси видел, как с его людьми так обращаются, пока вы вели переговоры о более длинных перерывах, — медленно сказала я, и понимание накрыло меня. — Неудивительно, что он ушёл.

Таймур резко посмотрел на меня.

— Мы пытались создать что-то устойчивое. Нельзя требовать всё и сразу и ожидать...

— Я знаю, — перебила я, протягивая руку и сжимая его ладонь. — Я вела достаточно профсоюзных переговоров, чтобы понимать стратегию. Пошаговые изменения, наращивание импульса, не перегибать палку. Но, Таймур… если бы мой народ систематически подвергался насилию, пока я сидела за столом переговоров и просила увеличить обеденный перерыв, я бы тоже всё сожгла к чертям.

В комнате повисла тишина. Рука Кэная снова начала медленно двигаться у меня на плече.

— И что случилось после того, как Алекси вышел из соглашения? — спросила я.

— Всё рухнуло, — ответил Кэнай. — Без финских лесных оленей у нас не было численного веса, чтобы Йольнир воспринимал нас всерьёз. Олени Пири и сибирское стадо вернулись к своим отдельным претензиям. Ещё один год был потерян.

— А Алекси?

— Вернулся к тому, чтобы воевать по-своему, — голос Таймура был предельно сдержан. — Что в основном означает физические стычки с надсмотрщиками и ещё большие проблемы для всех.

Я обдумывала услышанное, прокручивая динамику конфликта.

— Он вам не доверяет.

— Нет, — признал Кэнай, крепче обнимая меня. — Так что нам делать? Мы не можем объединить кланы без него. Но и решить все проблемы одновременно мы тоже не можем — иначе перегнём палку и не добьёмся ничего.

Я задумалась, медленно переворачивая задачу в голове. Это была знакомая территория — расколотые коалиции и паралич, возникающий, когда все хотят справедливости, но не согласны в методах.

— Вам нужен другой подход, — сказала я наконец. — Перестаньте искать точки соприкосновения между подвидами. Вместо этого определите общего врага.

— Йольнир, — сразу сказал Таймур.

— Нет. Не он напрямую. — Я приподнялась, оживившись, несмотря на усталость. — Система. То, что позволяет ему вообще это делать. Что даёт Северному полюсу возможность эксплуатировать труд оборотней без последствий?

— Отсутствие надзора, — задумчиво сказал Кэнай. — Нет регулирующего органа по магическому труду. Нет механизма принуждения к соблюдению древних контрактов.

— Именно. Значит, вы больше не спорите о том, чьи страдания важнее и чьи требования приоритетнее. Вы боретесь за создание структуры, которая решает всё сразу.

— Это… — Таймур уставился на меня. — Это масштабно. На реализацию уйдут годы.

— Да. Но это нужно всем трём подвидам одинаково. — Я посмотрела на них обоих. — Вы больше не торгуетесь за крошки. Вы строите фундамент, который делает эксплуатацию невозможной.

— Миссис Клаус знала, — внезапно сказал Кэнай. — Вот почему она запустила твою течку. Она знала, что мы близко к чему-то… что нам просто нужно.... — он посмотрел на меня, — кто-то, кто увидит всю картину целиком.

— Отвлекающий манёвр, который обернулся против неё, — усмехнулся Таймур. — Она дала нам именно то, что было нужно.

Я почувствовала, как щёки заливает румянец — и это не имело ничего общего с тем, как они на меня смотрели.

— Я ещё ничего не сделала. Это всего лишь теория.

— Это больше, чем у нас было за последние годы, — Кэнай поцеловал меня в висок. — Ты только что дала нам реальную стратегию. Ту, которая может сработать. И я знаю, что ты сможешь её реализовать.

— Кто-то назвал бы это судьбой, — легко ответила я.

Глаза обоих моих пар загорелись.

— Мы бы именно так и сказали, — Таймур наклонился ближе, целуя мою шею. Те крохи ясности, которые я обрела, испарились мгновенно.

— Я сделаю это, — пробормотала я. — После того как эта течка наконец закончится, и я смогу думать трезво дольше десяти минут подряд.

Руки Кэная уже скользили между моих бёдер.

— Наша идеальная омега. Ты изменишь всё.

Глава 17

— Категорически нет, — в третий раз повторил Кэнай, расхаживая взад-вперёд по гостиной шале. — Это слишком опасно, Сильви. Твоя течка может сходить на нет, но запах всё ещё достаточно сильный, чтобы привлечь внимание.

Я скрестила руки на груди, наблюдая, как он протаптывает дорожку в деревянном полу.

— Кэнай, я не могу строить юридическую позицию на слухах и чужих рассказах. Мне нужно самой увидеть условия труда и понять весь масштаб того, с чем мы имеем дело.

— Она права, — тихо сказал Таймур со своего места у окна. — Читать отчёты и слушать истории — не то же самое, что увидеть эксплуатацию своими глазами. И если она собирается представлять кланы, ей нужно понять, против чего мы боремся.

Кэнай перестал ходить и резко повернулся к своему партнеру.

— Ты вообще на чьей стороне?

— На её, — без колебаний ответил Таймур. — И это должна быть и твоя сторона тоже. Она