Долгая игра - Рейчел Рид

потому что, когда в Оттаву приезжал он, на трибунах яблоку было негде упасть. Почти все места занимали монреальские болельщики. В джерси с именем Шейна Холландера.

Но этим вечером предстоял матч с Колумбусом, так что никто не собирался приходить.

— Может, нам стоит раздеться по пояс, — пошутил Уайетт. — Это могло бы привлечь новую аудиторию.

— Будет холодно.

— Да. И я, наверно, погибну.

— Полуголый вратарь. Плохая идея, — согласился Илья.

— Думаю, нам следует просто начать выигрывать, — размышлял Уайетт. — Это может сработать.

— Предложу это на следующем собрании.

— Для кого второй кофе?

— Для Хааса.

Уайетт фыркнул.

— Он будет хранить стакан, как трофей.

***

— Блядь, да! — крикнул Буд, бросаясь в угол к Илье и заключая его в объятия.

Илья забил гол в начале первого периода, открыв счет. Прозвучала сирена, фанаты, которые потрудились прийти на матч, зааплодировали, и заиграла голевая песня команды (DJ Khaled «All I Do Is Win», что Илье казалось довольно ироничным выбором).

— Следующий ход за тобой, детка, — пытаясь соответствовать энергии Буда, Илья ударил кулаком в перчатке по кулаку другого нападающего, Таннера Диллона, который, честно говоря, изрядно не дотягивал в мастерстве, чтобы играть в одной линии с ними.

Илья мечтал о том дне, когда его партнер по правому флангу будет так же силен, как по левому. Может, когда-нибудь им станет Хаас. У того был потенциал.

Но Илья устал ждать. Устал проигрывать. Он хотел, чтобы в их линии прямо сейчас был звездный правый нападающий.

Он многого хотел здесь и сейчас.

— Отличный старт, парни, — похвалил их тренер Вибе, когда они подошли к скамейке. — Продолжайте в том же духе.

Они не продолжили. К концу второго периода счет был 3:1 в пользу Колумбуса.

— Мы играли против Бостона на прошлой неделе, — обратился к Илье Джейк Пирс, звездный центровой форвард Колумбуса, пока они ждали вбрасывания. — Они были реально хороши.

— Круто.

Пирс фыркнул и покачал головой.

— Я, блядь, не понимаю, почему ты подписал контракт с этой командой.

— Может, мне нравится тишина.

— Ты знаешь, что у нас есть новички, у которых на стенах в спальнях висят постеры с тобой?

— Мило. Хороший вкус.

— Здесь тебе не место, вот и все, что я хочу сказать.

Илья улыбнулся.

— Когда я в следующий раз решу подписать контракт с дерьмовой командой в скучном городе, я выберу Колумбус.

Он видел, что Пирс пытался сдержать собственную улыбку.

— Ты, блядь, такой странный, Розанов.

Игра закончилась со счетом 4:2 в пользу Колумбуса. Большая часть зрителей ушла еще в середине третьего периода.

— Сегодня был тяжелый вечер, — пожаловался Харрис в раздевалке, когда журналисты наконец ушли.

— Каждый вечер тяжелый, — вздохнул Илья.

Он вспомнил, как раньше хоккей доставлял одно лишь удовольствие.

— Может тебе полегчает — я перепостил эту фотку тыквы, на которой фанат вырезал твой портрет. Выглядит впечатляюще.

Он протянул Илье свой телефон, чтобы тот мог посмотреть.

— Вау.

Что касалось портретов на тыквах, то это реально впечатляло. Илье нравилось, насколько чудным порой был североамериканский Хэллоуин.

Внезапно ему пришла в голову идея. Несколько секунд он взвешивал все «за» и «против», затем встал и объявил:

— В этом году вечеринка в честь Хэллоуина состоится у меня дома, все слышали?

Парни зааплодировали и зашумели, что заставило Илью улыбнуться. Он никогда не устраивал вечеринок и редко посещал их. Потому что был ужасным капитаном и таким же товарищем по команде.

Он закатит эту вечеринку, и о ней будут говорить еще не один год. Лучшую вечеринку в истории. Эпическую. В Бостоне он постоянно организовывал спонтанные вылазки. Он был тем парнем, которому звонили товарищи по команде, когда хотели сходить в клуб, напиться, потанцевать и подцепить кого-нибудь для необременительного траха. Он же мог снова стать таким парнем? Он мог попробовать.

Глава десятая

— Боже! Ты такой секси!

Шейн опустил голову, чтобы не показать Роуз, как смутился.

— Скажешь тоже.

— Я серьезно! Посмотри в зеркало. — Роуз схватила его за руку и потащила к зеркалу в полный рост. — Смотри!

Шейн посмотрел. Роуз убедила его пойти с ней по магазинам в его свободный день в Лос-Анджелесе, но шопинг в компании одной из самых больших кинозвезд во всем мире вопреки его ожиданиям не означал поход в торговый центр. А представлял собой вип-обслуживание без других посетителей в маленьких дизайнерских бутиках. Шейн также быстро понял, что Роуз вовсе не собиралась искать вещи для себя, а намеревалась разодеть его по высшему разряду.

И вот он стоял в шелковой футболке цвета слоновой кости, практически прозрачной и стоившей больше, чем большинство людей зарабатывали за месяц. Она больше соответствовала вкусу Ильи.

— У тебя просто потрясающее тело, — продолжила Роуз. — Только посмотрите на эту попку!

В меру эластичные темно-коричневые брюки идеально облегали его бедра и задницу. Он мог признать, что выглядело это довольно неплохо.

— Брюки хорошие, — согласился он.

— Все хорошее. Поверь мне. И вот. Примерь вместе с ними. — Она протянула ему красно-коричневую кожаную куртку-бомбер. — Она короткая, так ты не будешь прятать свою сочную задницу.

— Эй, хватит, — фыркнул Шейн, надевая куртку.

Он никогда не носил кожаных курток, но, может быть...

— Мне нравится. Клевый лук, особенно с твоими длинными волосами, — прокомментировала Роуз. — Ты выглядишь сногсшибательно.

Шейн покрутился перед зеркалом, рассматривая себя. Он реально выглядел по-другому, но все еще оставался собой. Просто... будто стал круче.

— Мне тоже нравится, — признал он. — Эти брюки есть в других цветах?

Через час они с Роуз вышли из бутика с несколькими пакетами новой одежды Шейна. Роуз настояла и заплатила за все, что было совершенно излишне, но Шейн позволил ей — казалось, это делало ее очень счастливой.

Он смутно осознавал, что какие-то люди — скорее всего, папарацци — фотографировали их, пока они шли к автомобилю Роуз с личным водителем, но та никак не отреагировала, поэтому Шейн тоже промолчал. Он не представлял, как она справлялась с таким вниманием со стороны общественности. По сравнению с этим его собственная жизнь суперзвезды хоккея в Канаде казалась абсолютно приватной.

— Я умираю с голоду, — объявила Роуз, когда они сели в машину. — Как насчет тако?

Шейн очень хотел бы полакомиться тако,