Муж из секонд-хенда. - Евгения Светлакова

Я несколько раз вздохнул поглубже, силясь привести в порядок опять заметавшиеся мысли. Больше всего беспокоило, что если бы утром это младшее недоразумение не явилось, все было бы иначе.

Невольно зарычал от разочарования. Сказать бы Славке, что о нем думаю и за утро и за только что пролитый чай.

— Чего тебе? — спросил, хватая салфетки, чтоб исправить катастрофу, пока вода не добралась до техники.

Да, жидкости вроде бы немного, но хватит, чтобы потом покупать новое.

— Я хотел спросить, не хочешь ли чай, — даже немного виновато спросил Слава.

События вечера и сегодняшнего утра пошли ему на пользу. Подросток присмирел и вел себя на редкость прилежно и тихо. Только я все равно задавался вопросом, что ему потребовалось на кухне в пять утра на каникулах. Особенно если учесть, что спит он обычно до обеда. Вот так впору думать или о судьбе или шпионах.

— А давай, — согласился, глядя на оставшийся объем работы.

Я еще и половины фоток не просмотрел. А время уже два часа дня. Можно, конечно, в качестве компенсации потребовать у Васьки еще день. Но завтра у меня работа, чей-то юбилей, а ночью и вовсе концерт в ночном клубе. Не до работы, а Васька больше дня точно не даст.

Только вот не до фотографий мне сейчас.

Я тихо взвыл, закрывая лицо руками и стараясь унять внезапную ярость на самого себя.

Понять бы, что со мной происходит. Все же просто игра, чтоб отстали Васька и отец.

Очень запоздало пришла мысль, что через два года мне полетят упреки «я же тебе говорила» и «я так и знала», когда разведемся с Машкой.

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение о неправильности самой мысли о разводе.

— Ты чего? — обеспокоенно поинтересовался Славка.

Ну, не объяснять же подростку, что старший брат у него — идиот, неспособный разобраться в чувствах к своей жене?

— Ничего. Где там твой чай?

Я встал с места и даже сделал несколько шагов к двери. Но потом снова выругался, вернулся к столу и достал из ящика пачку сигарет с зажигалкой. Не закурю — точно свихнусь.

— Будешь? — на автомате предложил шокированному малому, что с сигаретой-то меня видел от силы раза два.

— Нет, конечно! Смерти моей хочешь? — еще чуть-чуть бы и Славка бы перекрестился.

И вот не знаю, к чему это было сказано. То ли это пропаганда здорового образа жизни — в чем я очень сильно сомневался — то ли Василиса и ее запрет, вот в этом больше правды.

— Ну и не дам, — пожал плечами, прикуривая сигарету и делая затяжку.

Черт возьми, надо было хоть на балкон выйти!

— Совсем сбрендил, в квартире курить?! — у меня отобрали сигарету и с видом великой брезгливости закинули в мою грязную кружку.

О, какой у брата злой взгляд! Прям бешеная мышь и сейчас съест.

— Твоя, что ли, квартира?

Нет бы посмеяться над этим, а я еще больше разозлился, отбирая кружку и направляясь на кухню. Будет мне еще сопляк указывать, что и как мне делать в моей же квартире!

Машка, на мое счастье, ушла разбираться со своими делами — забрать трудовою, отдать ключи, что-то там еще — неважно, главное, что не у меня перед глазами. Думать в ее присутствии получалось на редкость плохо. Еще и поцелуй, что я взял в качестве извинений, за скидывание с кровати… Это был самый глупый мой поступок. Не появись шпион сестры, я не знаю, чем бы все это кончилось. Нет, вообще-то, знаю. Хорошо знаю.

— Андрей, ну я же извинился за вчера и сегодня, — удивительно догадливый оказался брат. — Я же не знал, что у тебя так серьезно. Васька сказала, что не верит тебе. И мне не велела, мол, сильно уж складно у тебя с женой вышло. Да и я-то не особо верил, девушка же не в твоем вкусе. Но я же не знал, что тут такое… Это ж или по любви, или ты псих. Это же Васька в улучшенной версии!

— Все сказал? — недовольно проворчал я в ответ.

Мало мне было самого себя, так тут еще этот умник будет тыкать носом в то, что я и сам прекрасно вижу. Да ведь злился я сейчас только потому, что он прав. Я псих.

Просто псих. Какая любовь, если человека знаешь четвертый день?

От противоречивых мыслей захотелось завыть. Нет, это просто от недосыпа. Третья ночь без нормального сна, да и еще отпустил Машку, а сам теперь извелся, не решит ли со своим бывшим встретиться.

Не понравился мне этот тип, совсем не понравился! И как только Машку угораздило с таким жить?

— Ну, — Слава усмехнулся и засуетился на моей кухне, разливая нам чай, достал блины, оставшиеся с приготовленного моей женой завтрака, выставил на стол варенье.

— Васька звонила, — сообщил брат между делом с почти детским простодушием.

— И? — устало спросил, резко теряя всю злость. — Все доложил?

— А то, в подробностях! — гордо улыбнулся подросток, — Пожаловался, что вы совсем обнаглели, меня не стыдитесь, целуетесь при каждой возможности, а что в спальне творите… И жена твоя — тот еще тиран. И это рассказал, ухо у меня до сих пор болит!

Все-все выложил, чтоб ей стыдно стало, что она меня сюда отправила!

— Отлично, — я позволил себе усмехнуться.

Сестре претензия ушла. И ничего, что Славка наказан, это не помешает стребовать за моральный ущерб. Теперь вот и я ждал, когда же мне счет предъявят, за мое поведение.

— Я могу тебя уже выпроводить или для легенды, тебя надо передавать из рук в руки?

Ты же, вроде как, наказан.

— Можно сдать Виталику, — ответил брат поморщившись.

Неужто и правда напортачил где-то?

— Хорошо, сдам. Вот свалился на мою голову, — выругался, представляя трату на такси.

Надо быстрее свою машину починить, да деталь все не везут, вот и жду вторую неделю, а машина вроде нередкая.

Тут же вспомнил друга, что мне постоянно выговаривающего про мою японку. Мол, нет бы купить европейское!

А ведь Николаев все еще не появился. Да, он взрослый мальчик, но если не появится вечером, заявлюсь к нему ночью с проверкой. И не мои проблемы, если помешаю бурной страсти.

— Можешь в следующий раз меня не втягивать в свои косяки. А то наказывают тебя, а страдать мне.

— Да, я-то причем?! А то ты ее не знаешь! — засопел обиженный.

— Я тебя знаю, — договорить мне не дали, упомянутый всуе явился сам.

Ну, слава Богу!

— Явился, предатель, ну и чем себя оправдаешь? — я сразу же забыл про Славку и его угощения, вышел из кухни, радуясь возможности пожаловаться Николаеву на все свои заключении.

И спросить совет, что же мне теперь со всем этим, черт возьми, делать.