Любовь дьявола - Джулия Лэндон

Когда Майкл в тот день вернулся, у входа его встретили, как обычно, двое слуг и Джоунз. Майкл поднялся по ступенькам, слегка смущенный возникшим у него желанием, чтобы на месте Джоунза стояла Абби,

– Добро пожаловать домой, милорд, – приветливо произ­нес Джоунз, беря шляпу и перчатки у Майкла. – Спасибо, Джоунз. Скажи, пожалуйста, чтобы пригото­вили ванну. Кажется, я выбрал самую грязную дорогу во всем Саутгемптоне, – посетовал он и прошел мимо дворецкого к парадной лестнице. Взбежал по мраморным ступенькам на вто­рой этаж и свернул в коридор, надеясь, что сейчас появится Абби. Ему очень хотелось ее видеть. Почему, он и сам не знал и не пытался это анализировать.

Майкл не увидел Абби, зато услышал. Веселая, быстрая музыка разливалась по комнатам верхнего этажа; по предпо­ложению Майкла, это был Бах. Он мысленно улыбнулся и не слеша прошел к себе, Звуки скрипки ответили на два его воп­роса. Она рядом и в хорошем настроении. Войдя к себе в спальню, Майкл кивнул Деймону, камер­динеру, складывавшему только что выстиранные сорочки. Он прошел прямо к небольшому письменному столу и покачал головой в ответ на суровый взгляд Деймона, устремленный на сапоги Майкла.

– Поскольку я совершенно уверен, что смогу снять сапоги самостоятельно, твоя помощь мне не понадобится. – Он улыбнулся невозмутимому камердинеру, который поклонился и направился к выходу.

Майкл выдвинул ящик стола в поисках бумаги.

– Погоди минуту. Ты сейчас отнесешь записку. – Майкл сел в кресло и макнул перо в чернильницу. Он быстро написал Абби записку, в которой сообщил о своем возвращении и при­гласил ее поужинать имеете с ним. К тому времени, как при­несли ответ, он уже сидел в горячей ванне.

«Благодарю вас. Это будет чудесно». Вот и все, что было в записке, но Майкл невольно улыбнулся.

Через десять минут после назначенного часа он нетерпе­ливо вышагивал взад и вперед вдоль высоких окон в золотой гостиной. Ожидание становилось невыносимым. Он умирал от голода. В животе урчало. И еще он волновался, что приводило его в ярость. Когда наконец появился Джоунз с хрустальными бокалами на подносе, Майкл спросил:

– Где леди Дарфилд?

– Здесь, – спокойно ответила Абби, скользнув в гости­ную вслед за Джоунзом. – С возвращением.

– Спасибо. – Майкл сделал медленный вдох, удивляясь, как это ему удалось жениться на такой красавице без малей­ших усилий с его стороны. – Я уже было подумал, что вы не придете, – сказал он, идя ей навстречу.

Абби робко улыбнулась. Кажется, он обрадовался, увидев ее.

– Что будете пить сегодня? Ром? Виски? – Он улыбался, испытующе глядя на нее своими серыми глазами, от его бли­зости у Абби мурашки побежали по телу.

– Пожалуй, попробую портвейн, – ответила она наконец, стараясь не замечать ласкового выражения его глаз. Майкл сделал знак лакею и предложил Абби руку, чтобы отвести ее к кушетке.

– Не знал, что вы играете на скрипке, – заметил он улыбкой, усаживаясь в кресло напротив.

– Я начала учиться совсем еще девочкой, когда была в Риме, – с трудом выговорила она. – Вы прекрасно играете. Я слышал сегодня – это был Бах? Приятно удивленная, Абби: кивнула.

– Я тоже большой любитель музыки, – добавил Майкл с теплой улыбкой.

– Я знаю, то есть слышала… – заикаясь, ответила Абби. Майкл ничего не ответил, сделав вид, что не замечает ее нервозности. Ему хотелось сказать, что у нее блестящие музы­кальные способности, что красивее женщины он никогда не встречал, что он в восторге от ее платья небесного цвета. Но вместо этого он пил виски, наблюдая, как длинные пальцы Абби выбивают дробь на коленке.

– Интересно, чем еще вы нанимаетесь? Я знаю, что вы игра­ете в дартс, а как насчет других игр? В шахматы, например?

– Шахматы? Нет, не умею. В карты умею, знаю множество игр и на бильярде тоже…

– На бильярде? – с удивлением переспросил он.

– Брюссель, – ответила она вместо объяснения. Майкл рассмеялся и покачал головой,

– Конечно, Брюссель. А где вы научились играть в карты? – спросил он и встал, чтобы наполнить бокал.

– У папы на корабле, наверное. А в Каире я научилась плутовать, – рассеянно добавила Абби.

– Плутовать, в самом деле? Это довольно скандальное при­знание, леди Дарфилд.