Прекрасное чудовище - Нева Олтедж

что я забрал твой ноутбук? Я уже четвертый раз собираю всю Братву на твои поиски, чертовски напуганный тем, что случилось что-то ужасное! Я думал, ты вырос из своих подростковых истерик. Я хочу, чтобы ты был дома. Прямо сейчас!–

— Я скоро вернусь. Поцелуй от меня маму, Юлю и Алексея.

— Не смей вешать трубку! Василиса!

— Люблю тебя, — шепчу я и отключаю звонок, мое зрение затуманивается, когда я осматриваю бескрайнюю темноту передо мной.

Рыбацкие лодки исчезли, а вода гладкая, как стекло, отражая далекий лунный свет. Тишина внезапно становится ощутимой. Никаких других звуков, кроме моего дыхания.

И Рафаэль, так близко позади меня.

— Это было интересно. Голос Рафаэля нарушает спокойную тишину.

— Подслушивать частные разговоры людей невежливо.

— Подслушивание определяется как тайное прослушивание без ведома другой стороны. Я почти уверен, что крики твоего отца можно было услышать по всей Катании.

— Семантика—, — ворчу я.

— Что он имел в виду, когда говорил: — Братва уже четвертый раз тебя ищет?–

— У меня есть опыт периодических побегов из дома на несколько дней. В последний раз я делал это, когда мне было семнадцать.

— Твой способ привлечь к себе внимание?

— Я не пытался привлечь внимание. Я вздыхаю. — Мой отец — чрезмерно опекающий, контролирующий и совершенно параноидальный человек, который любит своих детей больше всего на свете. Однако то, как он показывает эту любовь, может быть слишком трудным для понимания. Иногда мне кажется, что я задыхаюсь. Когда я был моложе, я не знал, как с этим справиться. Поэтому несколько раз я ускользал и проводил пару дней с одним из моих друзей, чтобы расслабиться.

— Это помогло?–

— В некотором роде. Не то чтобы я мог кому-то довериться. Знаешь, я понятия не имею, зачем я тебе все это рассказал.

— Потому что ты пьян.

— Может быть. — Я поднимаю с земли небольшой камешек и бросаю его в сторону моря. Он, конечно, не доходит до него, просто скатывается по каменистому холму и останавливается, зарывшись где-то в траве. — Не причиняй вреда моей семье. Пожалуйста.–

— Выполняйте свою часть нашей сделки, а я не буду.

— Они ничего тебе не сделали. Почему они должны нести ответственность за мои поступки?–

— Потому что, когда ты вовлечен в игру с высокими ставками, Веспетта, ты никогда не останешься один на этом игровом поле.

Еще один вздох срывается с моих губ. — Вы позволите мне позвонить им еще раз?

— Да. Если меня здесь нет, ты можешь спросить Гвидо.

— Я бы предпочел избегать любых контактов с твоим братом, если только у меня нет другого выбора.

Мы даже не соприкасаемся, но я мгновенно чувствую, как Рафаэль замирает позади меня. — Что он делал? — Слова звучат напряженно.

— Ничего. Он просто ясно дал понять, что не хочет, чтобы я был здесь. Я медленно поднимаюсь на ноги, пытаясь отдалиться от этого человека. Его близость гораздо приятнее, чем могла бы быть. — У нас это общее, потому что я тоже не хочу здесь находиться.

Кажется, что земля движется у меня под ногами, и я спотыкаюсь, когда делаю шаг вперед. Толстая мужская рука обхватывает меня за талию, прижимая к мускулистой груди.

— Отпусти, — бормочу я, а все вокруг меня, кажется, кружится.

— И смотреть, как ты падаешь в пике? Его щека касается моего виска, когда он говорит рядом с моим ухом. — Я так не думаю.

— Я не буду…

У меня вырывается вскрик, когда Рафаэль просовывает другую руку мне под колени и поднимает меня на руки. С того момента, как он сел позади меня, мое сердце забилось вдвое чаще, но теперь такое чувство, будто оно вот-вот взорвется. Мое осознание его настолько поглощает меня, что мой разум не обращает внимания ни на что другое. Я даже не пытаюсь спорить. Мы так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах. На таком расстоянии я могу различить немного больше его лица — короткую щетину вдоль подбородка и выдающиеся брови над затененными глазами, — но общие черты его лица остаются скрытыми, завуалированными ночью.

Аромат кипариса и апельсинов щекочет мои ноздри, когда Рафаэль несет меня по неровным каменным ступеням, ведущим к особняку. Оливковые деревья обрамляют тропу по обе стороны, создавая естественный навес и атмосферу туннеля над извилистой тропой. Время от времени лунный свет пробивается сквозь верхние ветви и отбрасывает резкие угловатые тени, танцующие на его лице. Находясь всего в нескольких дюймах между нами, я чувствую каждое движение его мощного тела. Вибрации посылают электрический ток через все мои клетки прямо к позвоночнику.

И ниже.

Не должно быть так приятно быть прижатым к нему вот так. Но это так. Может быть, это вино. Я не чувствую себя настолько пьяной, но не вижу другого объяснения тому, почему мне так нравится, когда он меня держит.

— Если я скажу, что мне жаль, что я был дерьмовым хозяином, ты примешь мой подарок?–

Я поднимаю бровь. — Я обязательно обдумаю это. Но вам нужно будет сказать это на самом деле.

Глубокий, оглушительный рев наполняет тьму, когда он смеется.

— Прошу прощения за мою наглость—, — говорит он, в его тоне все еще сохраняется веселье. — И за обращение с тобой со стороны моих людей. Хэнка отправили обратно в Чикаго, так что он больше тебя не побеспокоит. В этих словах нет ничего весёлого, как в предыдущем заявлении.

— Один? А как насчет его приятеля Винни?

— Винни. был уволен.

— Ты уволил его?

— Мм-хм. Думаю, ты мог бы так сказать. Он наклоняется, когда мы проходим под одной из нижних ветвей, и его щека касается моего лба. — Завтра я попрошу кого-нибудь отвезти тебя в Таормину, чтобы ты мог купить любую одежду, которая тебе нужна. Его одеколон пощипывает мои ноздри, но не так раздражающе, чтобы мне хотелось чихнуть. О, нет. Он манит меня, побуждая подойти поближе и еще раз понюхать.

— Ты не можешь меня взять? — выпаливаю я.

Рафаэль останавливается. Я чувствую, как его грудь поднимается и опускается.

— Я могу—, — говорит он, и его голос звучит отрывисто, когда он возобновляет шаг. — Но если ты передумаешь, я попрошу Отто отвезти тебя.

— Почему я должен изменить свое мнение?–

Он не отвечает.

Мы выходим из альпинария и приближаемся к особняку через безупречную лужайку. Вокруг нас больше нет деревьев, только пахнущая свежестью трава и ароматные клумбы, залитые мягким светом луны. Те морщины на лице Рафаэля, которые, как мне показалось, были танцующими тенями? Они остаются на месте, несмотря на отсутствие ветвей над нашими головами.