Вечная ложь - Джилл Рамсовер

и пристыженной, хотя я знала, что не сделала ничего плохого. Роджер пугал меня, и это так злило меня, что я не могла видеть ясно. Я представляла, как буду без устали бить его бейсбольной битой, а ведь я никогда не обидела и мухи — вот как глубоко он меня раздражал.

Я хотела, чтобы он ушел из моей жизни, чтобы я могла жить спокойно.

Сделав пару глубоких вдохов, я встала на шаткие ноги, опираясь на стол, пока не почувствовала себя достаточно устойчивой, чтобы идти. С высоко поднятым подбородком я спустилась на девятый этаж в отдел кадров. Дверь в их апартаменты была заперта, на окне висела табличка: Весь день на обучении.

Черт побери! Из всех гребаных дней.

Слезы навернулись на глаза, и рыдания сдавили грудь. Я хотела, чтобы эта пытка закончилась. Я не хотела ждать еще один день, чтобы его вышвырнули из этого здания, но у меня не было выбора. Конечно, подача жалобы — это только начало того, что может стать длительным процессом. Неизвестно, как долго мне придется иметь дело со злым, мстительным боссом, которому нравилось сексуально домогаться меня.

Я выбежала обратно на лестничную клетку и прислонилась к стене. Флуоресцентные лампы давали тусклое освещение, и в бетонных стенах было жутко тихо, но это было именно то, что мне было нужно — защитное ограждение моей личной крепости. Я не думала, что смогу вернуться в свой стеклянный офис, где меня будут разглядывать и изучать, как драгоценности в витрине.

Это было слишком.

Все утро я делала храброе лицо и обманывала себя, полагая, что все будет хорошо, и в глубине души я знала, что в конце концов так и будет, но в тот момент мне казалось, что все идет к краху. Постоянное давление со стороны моей семьи, стресс от выяснения отношений с Лукой, напряжение от общения с Роджером — это было слишком. Каждое новое давление давило на меня все сильнее и сильнее, а комментарий Роджера стал последней каплей, которая привела в действие мой спусковой крючок.

Мне нужно было уйти.

Я не могла вернуться в свой кабинет, даже за сумочкой. Вместо этого я глубоко вдохнула, медленно спускаясь по девяти лестничным пролетам, вышла на первый этаж и ошеломленно прошла через вестибюль. Один из охранников, с которым я часто общалась, спросил, все ли со мной в порядке, и попытался попросить меня присесть, но я заверила его, что со мной все в порядке, и выскользнула из здания.

Я шла без цели. Вдали от своего обычного целеустремленного шага я шла бесцельно, не обращая внимания на людей и действия вокруг меня. В какой-то момент я заметила колледж Стерна, который находился всего в паре кварталов от здания Triton. В остальном же мои мысли были пустыми, как будто мой мозг перегрузился и отключился.

Я все время очень старалась быть такой, какой меня хотели видеть родители. Идеальных людей не бывает, но, клянусь Богом, я старалась и чувствовала, что мне этого непростительно мало. Я не знала, кем я должна быть. Возможно, если бы у меня было более сильное чувство собственного достоинства, я бы знала, как справиться с Лукой. Он увлек меня за собой, как крошечный листок, унесенный океанским течением, пока я не оказалась окружена им, не видя дороги к берегу. Я думала, что смогу справиться с ним так же, как с Роджером, но я была дурой в обоих случаях.

Лукой нельзя было управлять, так же как торнадо или землетрясением.

А что касается Роджера — я обманывала себя, что консервативная одежда и игнорирование его поведения — это эффективная стратегия борьбы с его поведением. Осознание того, как я ошибалась, заставило меня почувствовать себя слабой и жалкой. Единственное, чего я добилась, — это позволила ему продолжать охотиться на меня. Я должна была сообщить о нем с самого первого инцидента, но вместо этого я сказала себе, что разобраться с ним было необходимо, не увидев в этом лжи, а лишь трусость.

Я боялась, что другие узнают о том, что говорил и делал мой босс, и чем дольше это продолжалось, тем более невозможным казалось рассказать кому-либо. Каждый неуместный комментарий и пристальный взгляд был лопатой, полной грязи, брошенной на то место, где я лежала, в яму, которую я сама себе создала. Вина и стыд были невыносимы.

В процветающем городе с миллионами людей я вдруг почувствовала себя не больше муравья.

Незначительной.

Ничтожной.

По моей щеке потекла слеза, а зрение затуманилось в тот момент, когда носок моей ноги зацепился за неровность тротуара, и я покатилась вперед. Прежде чем я успела упасть на землю, сильные руки подхватили меня. Моя голова вскинулась, и я задохнулась от удивления, втягивая полной грудью прогорклый сладковатый воздух с запахом дешевого одеколона. На меня смотрел крупный мужчина с татуировками, ползущими по шее, и бритой головой.

В блеске его глаз было холодное безумие, посылающее болт электрического адреналина по моему позвоночнику, до самых пальцев рук и ног. Мужчина был огромен и не выглядел так, как будто в его жизни не было ни одного здравого дня.

— Надо смотреть, куда идешь, леди, — сказал он, проводя взглядом по моему телу, его руки все еще крепко сжимали мои руки.

Мои глаза метались вокруг в поисках помощи, но я быстро поняла, что забрела слишком близко к реке и стою под эстакадой Рузвельта. Вокруг не было ни души, чтобы помочь мне, только ровный гул машин над головой и нежное воркование голубей, гнездящихся под мостом.

— Отпусти меня, — шипела я, вырываясь из его цепкой хватки. Я попятилась назад и наткнулась на еще одно тело. Еще двое бандитов стояли у меня за спиной, явно забавляясь моим нарастающим страхом. Я отпрянула от них, отступив в сторону, пока они не обошли меня с трех сторон, прижав спиной к бетонному столбу.

Первый мужчина сделал небольшой шаг вперед. — Нет причин для паники, нам просто нужны твои деньги.

— У меня... у меня нет денег. Я оставила все в офисе.

— Не лги, леди, — сердито процедил он. — Никто, выглядящий так прекрасно, как ты, не будет бродить по городу без ничего. Отдай нам гребаные деньги, и можешь уходить.

— Я была расстроена, когда уходила... Клянусь, у меня ничего нет с собой. Пожалуйста, просто отпустите меня. — Мой голос дрожал, а в глазах стояла угроза слез.

— Ладно, хочешь сделать это трудным путем —