Княжий венец - Анна Михайлова

как очи ее – такого цвета, что изредка на закате бывает. Красиво, аж дух захватывает. И не кичится совсем, ни красой, ни положением. Кто ж такая? Раз в опочивальню к князю не пошла – выходит не полюбовница. А как сказала – соратник? Нешто воевать собралась, будто Яра-воительница? Ой, чудны дела в славном Миргороде.

- Меланья, а ты где спать будешь?

-Так прямо туточки, на скамейке.

- Как это? Узко же и неудобно. Пошли на лежанку, места много.

- Да я же ж… Кто я и кто ты.

- Кто? Одинаковые мы, руки-ноги-голова. Так что не выдумывай. Скажи лучше – у тебя рубаха ночная есть? Могу свою дать.

- Есть. Мы с мужем вон в том углу, за занавеской живем. Он молодший в семье, потому свою избу не рубит. За родителями досматриваем.

- А можно я за твоей занавеской переоденусь? Как-то прилюдно не хочется раздеваться, - заговорщицки усмехнулась Тамирис.

- Пойдем. Я и косу твою помогу переплесть. Сама поди не справишься.

- Твоя правда. Тяжело с ней, - вздохнула валорка.

- Зато краса какая!

В своем уголке девушка расслабилась окончательно. Быстро переоделась в длинную рубаху, и усадив Тами на табурет, начала расчесывать ее густые темные волосы, восхищенно прицокивая. Наконец собралась с духом и спросила:

- А как же звать тебя, госпожа?

- Тамирис.

- Ишь чудное какое имя. А значит что? Или так?

- Вообще-то значит. Райская птица.

- Твоя правда. Есть в тебе что-то… нездешнее, - ловкие пальцы споро заплетали неплотную косу на ночь.

- Так я не местная.

- Не о том я. В глазах твоих что-то… Будто пришла оттуда, куда уйти обратно хочешь.

- Не хочу. Но, наверно придется. Предчувствие у меня.

[1]Коновязь- место для привязывания лошадей в виде столба с кольцами, кольев с протянутой по ним верёвкой, закреплённой в горизонтальном положении поперечины.

[2]Понёва- элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка замужних женщин из нескольких (2-3-4) кусков ткани

Глава 15.

Ранним утром, быстро позавтракав, девушки расстались почти подругами.

- Ты уж не уходи. Здесь, на белом свете, хорошо, - вспомнив вчерашнее, шепнула деревенская, несмело обнимая валорку.

- Я постараюсь, правда.

- И заезжай в гости. Здесь тебе завсегда рады, особливо я. Чую, что еще посмеемся за общим-то столом.

- Если смогу – обязательно! Береги себя.

- Да много ли беды средь горшков и ниток? А ты вот поберегись, негоже тебе о смерти думать. Еще накличешь.

- Поберегусь.

Обняв напоследок девушку, Тамирис подошла к хозяину дома. Он стоял здесь же на крыльце и выглядел увереннее, чем вчера. Вдохновился, видать тем, что гости незваные уезжают. Тамирис склонила голову в легком поклоне, все же воспитание и хорошие манеры никто не отменял. Это вот нахальный десятник вышел из избы и спокойно уселся на коня, не собираясь тратить время на разговоры. Она же всегда старалась к людям, особенно простым, быть внимательной или, как минимум, вежливой. Доброе слово – оно, как солнышко. Кому как не говорящей с Тьмой знать, как важен свет в душах.

- Благодарю хозяин дома, за кров и пищу, - собеседник удивленно поднял кустистые брови. Не ожидал.

- Завсегда рады дорогим гостям. Не серчайте за скромность. Чем богаты.

- Пусть благословят тебя боги за гостеприимство, уважаемый.

- И тебе легкой дороги, красавица.

- Лучше пожелай мне вернуться, - улыбнулась девушка. Коротко кивнула на прощание и подошла к лошади. Велеслав уже был в седле. По-мужски красивое лицо было непроницаемым и спокойным. Не понимал он всей ее возни с простолюдьем, но ежели хочет – пусть. С него не убудет. Молча тронул коня и выехал за ворота двора старосты. Тамирис следовала за ним, чувствуя его недовольство. Но не собиралась расспрашивать, а тем более успокаивать. Взрослый уже мальчик, пусть сам со своими мыслями разбирается.

В деревнях, даже крупных, все про всех знают. Чего-то нового и интересного происходит мало. А уж про визит высоких гостей и говорить нечего. Как не поглазеть на диво? Потому перед воротами старосты собралась толпа. После вчерашнего слухи ходили один другого чуднее. Тамирис покосилась на людей и мягко улыбнулась. С нее не убудет.

- Эй, сукоратистая! Возвращайся, я все одно ждать тебя буду! – вчерашний «поклонник». Сидя на заборе соседнего дома, нахально скалился, сверкая щербинкой. «Вот же наглец», - невольно улыбнулась Тамирис, не замечая, как грозно сдвинулись брови над сине-зелеными глазами.

Собачиться князю с деревенским – вот уж хуже не придумаешь. Хотя кулаки зачесались. А потому молча послал коня легкой рысью, дав себе обещание обязательно найти нахала на обратной дороге. И пересчитать ему зубы все до единого.

Быстро скрылась деревня за горизонтом. Кругом леса непроходимые, да только оживленно на дороге – едут одна за одной купеческие подводы в Миргород. Столица – она многого требует. Привыкла и вкусно есть, и одеваться красиво. Все княжество ее кормит, ибо она – центр. Ежели сердце плохо питать, все тело придет в упадок.

Всадникам приходилось то и дело придерживать коней, объезжая купеческие обозы. Те, что покрупнее ехали с вооруженной охраной. Хоть и не шалили особо на крупных трактах – за тем «дорожная дружина» из немолодых, но крепких воинов зорко следила. Да только многие издали ехали. А там куда как небезопасно. Лихой люд – он своего не упустит. А что может быть лучше, чем жирный купец с обозом? Легкая нажива манит, трудно устоять. Оттого и не переводятся разбойнички, как их не вешай.

На двоих всадников, конечно, косились – не часто бабу верхом увидишь. Да ежели она еще в мужескую одежду облачена. Да токмо ежели с мужиком едет и тот позволил такое – кто поперек скажет? Многие, те, что помоложе, при виде девушки приосанивались. Ус начинали крутить, зубы в улыбке скалить. Да ненадолго. Стоило спутнику ее грозно зыркнуть – глаза отводили, чтоб не рисковать здоровьицем. Уж больно плечи широкие и кулаки крепкие у спутника красавицы. Да и сама девка чудная – смотрит прямо, не краснеет и не смущается. Не боится. Будто высокородная какая. Страсть как охота на нее глазеть – больно хороша. Лицо мраморное, губы ягодно-пунцовые, а глаза и вовсе – фиолетовые. Смотреть бы, не моргая. Да токмо страх, он не зря человеку даден. Чтоб глупо жизнью не рисковать, даже ради красы такой писанной. Попроще найдем, попривычнее да без таких сопровождающих,