Огненный поцелуй для Снежинки - Алёна Рю

– Ты что-то хотела? – спросил я.

– Да вот… – Она смутилась и потупила взгляд. – Я… Я подумала, н-не…

Слова давались ей с трудом, Лекси почему-то нервничала, и я осторожно коснулся ее плеча ладонью.

– Что-то случилось?

– Н-нет, то есть да. – Она глубоко вдохнула. – Марко, ты не хочешь вечером встретиться?

Я поднял брови и переспросил:

– Встретиться?

А сам посмотрел на Лекси внимательнее. Может, ей нужна была помощь, и она о чем-то не могла сказать сейчас?

– Ну, я подумала. – Она снова подняла глаза и добавила чуть смелее. – Мы вчера хорошо посидели. Может, вы с Дином… Может, опять…

Я с облегчением выдохнул.

– Да, я предложу ему. Ты скажешь Одри?

Мне показалось, по лицу Лекси пробежала тень, но она тут же улыбнулась.

– Конечно! Тогда встретимся после занятий? Можно здесь же.

Я кивнул и, попрощавшись, пошел в сторону учебного корпуса.

Осадок от разговора с Лекси остался странный. Мне едва не подумалось, что она позвала меня на свидание. Но может, ей понравился Дин? И она стеснялась именно этого?

Приятель как раз ошивался у входа в здание и флиртовал с девчонкой из нашей группы. Тот еще сердцеед. Надеюсь, Лекси не влюбилась в него всерьез.

– До пары, смотрю, не один я не дошел, – весело заметил я.

Втроем мы отправились-таки в нужную аудиторию. Я сел на парту у окна, а Дин опустился рядом. Я передал ему предложение Лекси, и выяснилось, что у приятеля других планов на вечер все равно не было.

– Почему бы и нет. – Он пожал плечами.

В аудиторию вошел профессор Вильсон, мужчина лет пятидесяти в коричневом твидовом пиджаке. Внешне он напоминал торговца артефактами и зельями, которые, бывает, ходят по домам и предлагают свой якобы уникальный товар. По совпадению, преподавал он как раз экономику. Донельзя унылый предмет, хоть я и понимал, что в будущем именно он мне, скорее всего, и пригодится.

Пара началась, и профессор принялся рисовать на доске формулы, по которым якобы строится поведение человека. На товары появляется спрос, на него отвечают предложением. И когда предложения становится слишком много, цены падают. Интересно, когда в Рейнерии последний раз падали цены? Да и вся эта теория про избыточный спрос и некую предельную «полезность» каждой единицы товара не объясняла, почему моя матушка покупала каждый сезон новые наряды.

Согласно теории профессора, каждое следующее платье должно было быть нужно ей все меньше и меньше, а нет, стоило ее любимой модистке придумать новый фасон, и мама была обязана обновить гардероб.

Размышляя над этой ерундой, я смотрел в окно. Сквозь мутное стекло виднелся угол парка. На деревьях набухали почки, а кое-где проглядывала и молодая листва.

Я снова подумал об Одри. Куда она ушла? Почему не стала говорить даже подруге? Ведь наша команда победила, почему не отметить со всеми?

Впрочем, все это было куда менее важно, чем понять, откуда у Одри метка, связана ли она с моей и что означает. Может, она не сказала подруге, куда ушла, как раз потому, что ей есть что скрывать? Да и в той аудитории она могла оказаться не случайно…

Девчонка так сильно засела у меня в голове, что даже начала мерещиться.

Мне показалось, что Одри, вооруженная граблями, убирала с газонов прошлогодние листья. Но с чего бы ей? Неужели попала на отработку? Верится с трудом.

Нет, это и правда она!

Я невольно залюбовался ее светлым хвостиком, качавшимся туда-сюда, пока она работала. Да и орудовала граблями она на удивление ловко.

– Мистер де Аллентайн? – послышался голос издалека.

– А? – Я посмотрел в сторону доски.

Профессор недовольно надул губы.

– Я смотрю, кривые безразличия вам полностью безразличны.

По аудитории волной разошлись смешки, а Вильсон сложил руки на груди.

– Хватит витать в облаках, мистер де Аллентайн. Или вы думаете, мой предмет вам не понадобится?

Я почувствовал себя в центре внимания, но сегодня выступать особенно не хотелось. Надо же, сидел себе тихо, но Вильсона и это не устроило. Как будто догадывался, какого мнения я о его предмете.

– Простите, профессор, – начал я. – Но вы тут рассказывали, что потребитель якобы стремится максимизировать полезность и минимизировать затраты. По-вашему получается, что человек умен и действует исходя из своей выгоды. А в жизни люди чаще тратят деньги на барахло, которое им не нужно, и не задумываются ни о какой полезности. Да даже о затратах не всегда думают. Человеческое поведение и эмоции нельзя вписать в формулы.

– Что ж, мистер де Аллентайн, – проговорил профессор. – Раз вы считаете, что все в моем предмете знаете, полагаю, нет необходимости посещать мои занятия.

Мы встретились взглядами. Вильсон бросал мне вызов, рассчитывая, что я извинюсь и попрошу остаться. И по-хорошему, не надо было, конечно, выступать. Отсидел бы себе тихо пару. Впрочем, я так и старался и вести занятия ему не мешал. Так что он начал первым.

Поднявшись, я собрал вещи и покинул аудиторию. Тут же выкинув Вильсона из головы, пошел искать Одри. На том месте, где ее видел, девушки уже не оказалось. Листья она убрала, но я надеялся, что еще не ушла. Поэтому направился к сарайчику мистера Шира.

По пути меня охватило странное волнение, словно я должен был поторопиться.