Ты тоже видишь смерть - Ао Морита

На часах перевалило за половину двенадцатого, значит, пока все по плану. Куросэ держалась так близко к цели, что я переживал, как бы она не попалась Саяки на глаза и не провалила весь план.

– Надо, чтобы я успела отреагировать, если что, – тихо пояснила она, видимо заметив мое беспокойство.

– Я думаю, надо все-таки держаться чуть поодаль, а то мало ли какой ее ждет несчастный случай.

Но Куросэ пропустила предупреждение мимо ушей и даже, напротив, ускорилась.

Вот тут-то я и заметил неладное.

– Ой… – Куросэ застыла. Тоже, видимо, поняла: что-то не так.

Саяка остановилась на красный сигнал светофора на перекрестке. К ней сбоку подошла парочка, при виде которой у меня по спине пробежали мурашки.

Над ними тоже висели нули. Пара остановилась возле Саяки.

Смерть, что ужаснее всего, никогда не предупреждает о своем визите до самого последнего мига.

Загорелся зеленый, и Саяка вместе с мужчиной и женщиной, которые мило держались за руки, вышли на зебру. В тот же миг за ними бросилась Куросэ, но я рефлекторно ухватил ее за плечи. Одновременно на переход вылетела легковушка.

С хрустом перемалываемых костей три человека прямо у нас на глазах взмыли в воздух. Все произошло в одно мгновение. Я даже поразился, как легко и как далеко может отлететь человек. Как кукла.

Куросэ осела на землю, и из нее будто вытянули всю душу.

Водитель легковушки притормозил всего на миг, а потом дал по газам и скрылся.

Я первым пришел в себя и дрожащими руками набрал скорую. Путано объяснил, что произошло и где, и повесил трубку.

Если бы я сразу не сообразил, что происходит, то не пришел бы так быстро в чувство. А если бы хоть на мгновение замешкался, то вместе с теми тремя сбили бы еще и Куросэ. От этой мысли меня прошиб холодный пот. Сердце барабаном стучало в ушах, и я только ждал, когда оно успокоится, прижав руку к груди.

Постепенно стали собираться зеваки, поднялся гул. У Куросэ как подкосились ноги, так она и сидела на земле. Я не знал, что ей сказать.

Мы оба как приросли к месту, а там уже и скорая подъехала. Мы издалека смотрели, как тела грузят в машину.

После того как скорая уехала, рассеялась и толпа, а вокруг свежих следов крови на асфальте суетились полицейские.

Нас с Куросэ хотели опросить как свидетелей, но девушка молчала, так и не оправившись от шока, поэтому с полицейскими разговаривал я. Номера не запомнил, но рассказал им по крайней мере про цвет и марку автомобиля.

– Куросэ, встать можешь? – спросил я у девушки после того, как сообщил все, что знал. Она по-прежнему сидела на земле. – Пойдем-ка для начала куда-нибудь, где поспокойнее.

Куросэ не отреагировала, только глядела вдаль пустыми глазами.

Я подождал еще немного, но она так и не сдвинулась с места. Тогда я подхватил ее за плечи и помог подняться. Она шла опираясь на меня, а я медленно вел ее к той самой лавочке перед комбини, которую мы еще недавно занимали. У нее с каждым шагом постепенно сбивалось дыхание.

Наконец она осознала, что произошло, и перед самым магазином разрыдалась. Куросэ не спасла ту, кого считала чуть ли не сестрой. Даже представить страшно, какое ее обуяло горе.

Я просто ждал, когда она чуть придет в себя, потому что считал, что простое присутствие рядом с ней знакомого человека поможет лучше любых слов утешения. Я сидел по соседству со всхлипывающей девушкой и буравил взглядом сжатые кулаки на коленях. Проклинал себя за то, что даже не прихватил с собой носовой платок.

Где-то час мы молча сидели на лавочке. Наконец Куросэ утихла и немного оклемалась.

– Нормально? Тебе принести попить?

Она столько слез пролила, что наверняка ее мучает жажда.

Девушка сипло ответила:

– Водички бы.

Я купил в магазине бутылку и отдал Куросэ. Она вытащила из рукавов руки, открутила крышку длинными, тонкими пальцами и припала к горлышку. Видимо, сильное обезвоживание организма, раз в один присест уговорила почти полбутылки.

– Получше? – осторожно спросил я.

– Угу… Только сердце болит, – призналась красноглазая и красноносая Куросэ, что есть сил сжимая толстовку на уровне солнечного сплетения. Видимо, перед ее глазами опять воскрес ужас, который она пережила всего час назад, и дыхание снова сбилось.

– Тише. Для начала спокойно выпей воды.

Мы еще немного отдохнули и пошли к станции.

Весь обратный путь Куросэ глядела на проплывающие за окном пейзажи. Я подумал, что ее пока лучше лишний раз не трогать, и закрыл глаза. Иногда она шмыгала носом, но я сделал вид, что сплю, и целиком отдался качке.

Когда я настолько вплотную столкнулся со смертью, то вдвойне четко осознал, что и мне через месяц отправляться на тот свет.

Честно говоря, я еще совсем не готов. Может, я и принял свою участь, но мне все-таки непонятно, как же это я так рано оставлю мир. Однако против судьбы ничего не попишешь. Нельзя сопротивляться тому, что предначертано. И все же никакие разумные доводы меня не успокаивали.

В понедельник Куросэ в школе не появилась. На этот раз я даже писать ей не стал. Все равно не знал, чем ее утешить, а отвлекаться на посторонние темы казалось как-то неправильно. Пусть отдохнет, придет в себя, залечит рану.

Водителя, который сбил Саяку и скрылся с места ДТП, на следующий день показали в новостях. Офисный работник сорока с чем-то лет, он оправдывался, что отвлекся и не заметил красный свет, а еще якобы не понял, что он кого-то сбил.

С началом ноября еще больше похолодало, и по утреннему холоду я чувствовал, что осень окончательно вступила в свои права. Над головой у меня горело число 26. Уменьшалось число – падала температура, и сегодня, весь ежась, я опять пошел в школу. Честно говоря, я уже подумывал ее бросить, но беспокойство за Куросэ выгоняло меня по утрам из дома на холод.

В тот день она после шестидневного перерыва наконец-то вернулась в класс. Я не сразу ее заметил и думал, что она все еще прогуливает, но после занятий она появилась на пороге литературного кружка.

– Куросэ-тян! Надо же, я думал, тебя сегодня не будет! – обрадовался Кадзуя, над головой которого теперь колебалось 21.

Он работал за ноутбуком. Через два дня после аварии я ему объяснил, что к чему, так что теперь он поглядел на девушку с сочувствием.

– Сегодня вернулась. Простите, что заставила волноваться, – извинилась Куросэ и заняла привычное место. Достала из