Громкий развод - Анастасия Ридд

— Чего мне стоило выдержать ее вранье, как вы думаете? — задаю вопрос, на который Лев Николаевич не знает ответа. — Руководство понимало, что если я узнаю, то нужного эффекта это низкопробное шоу не возымеет. Я разочарована, Лев Николаевич. Вы даже не представляете, насколько.

— Москвин был в курсе? Он не стал со мной разговаривать, — сердито спрашивает Карина, но Славский не успевает ответить, в дверях кабинета показывается голова Егора.

— Входи. Мы как раз обсуждаем то, что произошло. Закрой дверь на ключ, — приказным тоном говорит программный директор, и Москвин подчиняется.

— Ты знал, кто будет первым гостем программы? — серьезно спрашивает Славский.

— Узнал утром до шоу, — мрачно отвечает Егор, запуская пятерню в свои густые волосы. — Я был уверен, что это вы все организовали, Лев Николаевич.

— Я бы не допустил, чтобы хоть кто-то из моих сотрудников испытал то, что сегодня Аделина, — он отрицательно качает головой. — Я, конечно, сражаюсь за рейтинги, но не такой ценой.

— Вы же понимаете, что все слова этой актрисульки нужно делить на два, а то и на три, — возмущенно бросает он. — Не спорю, рейтинги с первого же дня взлетят до небес, но это бесчеловечно. Одно дело, когда герои в курсе и сами идут в эту грязь, а другое дело — Адель, которая из последних сил держалась, пока Эльза рассказывала о своей несчастной любви. И ребенок? Какой, к черту ребенок?

— Егор, я все слышал, — говорит Лев Николаевич.

— А вот это, кажется, правда, — холодно отрезаю я, чем вызываю недоумение на лицах присутствующих. — Про ребенка.

— Чушь собачья. Она делает все, чтобы тебя позлить, — вступает в разговор Карина.

— Через час у меня встреча с руководством, — Славский снова пристально смотрит, будто его слова должны меня хоть как-то успокоить. — Я больше не допущу этого.

— А больше и не надо, Лев Николаевич.

— Что это значит, Аделина? — серьезно спрашивает он.

— Я еще точно не решила. Но одно знаю наверняка — я больше никому не позволю втаптывать меня в грязь и вытирать об меня ноги. Мне нужны официальные извинения от руководства, — смело заявляю я. — Если они хотят, чтобы я продолжила здесь работать.

Я встаю с удобного кресла и выхожу из кабинета Славского. Подобная дерзость мне не присуща, но после сегодняшнего эфира я четко поняла, что важнее меня самой в этом мире никого нет.

Глава 12

Богдан

– Богдан Игоревич, груз из Турции застрял на таможне, – рапортует начальник отдела закупок Виктор. – Мы все документы, которые они запрашивали, еще пять дней назад подготовили, но там на месте будто нарочно все затягивают.

– У нас на складе в Новороссийске прорвало три трубы в одном отсеке, где хранился груз для «ПИК», – вторит ему Олег из логистики. – Сегодня ребята из Королева потушили пожар, который начался в пустом ангаре и не успел перекинуться на остальные.

– Богдан Игоревич, «СтройИнвест» требуют компенсацию за срывы сроков поставки, – добавляет Римма Максимовна из финансового отдела.

– А хорошие новости сегодня будут? – спрашиваю почти иронично, хотя ярость внутри кипит и отчаянно требует выхода.

– Мы предварительно выиграли тендер на поставку грузов из Казахстана – в сегодняшних реалиях очень перспективное направление, – осторожно замечает Виктор. – Но я уже боюсь что-то говорить до того, как подписанный контракт будет у меня на руках.

– Ладно, – говорю я, завершая стихийную планерку. – Всем спасибо. Работаем.

Пока сотрудники, тихо перешептываясь, покидают кабинет, сидеть остается лишь один человек – Павел Головин, начальник службы безопасности в моей компании, который прикрывал мою спину с самого начала пути.

– То, что все это – не случайности, мы с тобой давно поняли, Дан, – говорит он, не скрывая своего раздражения. – Вопрос в том, кто и главное зачем организовал эту кампанию по устранению тебя с рынка.

– Кто – кто-то достаточно близкий, потому что атакуют не только бизнес, Паш, – говорю устало. – Зачем – тут могла бы быть тысяча причин, потому что отхватить мой кусок пирога на рынке может хотеть каждый второй конкурент. Но я думаю, что «кто» и «зачем» в моем случае тесно связаны. Это кто-то из своих.

– Есть подозрения?

– Ничем не подкрепленные.

– А план?

– Все тот же, Паш. Копаем дальше. Я на тебя рассчитываю.

Когда за Пашей закрывается дверь и я остаюсь совершенно один, я, наконец, даю ярости возможность выхода. Хватаю со стола золотистый и совершенно бесполезный пресс-папье, подаренный кем-то на последний день рождения, и в сердцах швыряю его в стену. Мгновенный выплеск адреналина запускает сердце на ускоренную частоту, но приносит лишь мимолетное удовлетворение. До чего я, твою мать, дошел?

Взяв себя в руки, откидываюсь в кресле и, запрокинув голову, закрываю глаза. В последний месяц веду бизнес, лавируя как на минном поле: уже и не помню, когда нормально спал, а день проходил без какого-нибудь очередного «пожара», который мне пришлось бы тушить, мобилизуя все финансовые и моральные силы. В личной жизни… При мысли об Аделине болезненно тянет в груди. Вера в то, что наши чувства смогут выстоять в этом землетрясении, ослабевает с каждым днем. Я ей не изменял, я это чувствую, но того, через что она из-за меня прошла, перечеркивает физическую верность. В общем-то, она была права – я ей изменил, когда умолчал о том, что виделся с Эльзой.

Роль Эльзы во всем этом… До конца не могу осознать, что она смогла так ловко обвести меня вокруг пальца. Как бы самонадеянно это ни звучало, она не настолько умна, чтобы в одиночку провернуть это дело. А вот в то, что она по глупости поверила, что помощь мне даст ей шанс возродить наши отношения… Да, такое вполне в ее духе. Как и то, что она реально могла прыгнуть ко мне в кровать, когда я мало что соображал. Но спали ли мы? Та ночь – как темная дыра. Алкоголь такого бы со мной не сделал. Значит, я где-то цапнул что-то посильнее. Но пытаясь отыскать разгадку, раз за разом прокручивая в голове тот день, не нахожу ничего, за что можно было бы вцепиться, чтобы раскручивать дальше.

Встреча с братом, потом