Не пара - Галина Осень

Да, дочери явно не хватает опыта, авторитета. Ну, так и наберётся в процессе. Без практики опыт не получишь.

Отдав это последнее распоряжение, с чистой совестью загрузился в уазик. Никто из обслуги не знал, куда и насколько уехал хозяин с охраной. Герман строго запретил распространяться на эту тему.

Парни всю дорогу о чём-то балабонили, пересмеивались, обсуждали предстоящую рыбалку и настоящий мужской отдых. А Герман молчал. На него снизошло какое-то вселенское отчуждение. Вроде бы и здесь он, и в то же время нет его. Со стороны всё наблюдает.

Домик у озера – его давнее приобретение. Узнал о нём случайно и загорелся иметь такое место, куда можно сбежать от повседневной суеты и выдохнуть проблемы. Пользовался домиком редко и никаких баб сюда не привозил.

Парни, видя его загруженность, вопросами не доставали. Сами хозяйничали, сами костёр разводили, рыбачили. Герман весь день сидел у озера на старом пне от сосны, у которого сохранили часть ствола в качестве спинки.

Бл*дь, оказывается, водная гладь бывает разной! От стальной до тёмно-зелёной. И волна бежит разная, то мелкой рябью, то гребешками. Зависит от времени суток, солнца и ветра. Как много можно увидеть, если внимательно смотреть!

Параллельно с этими наблюдениями текли его собственные мысли и воспоминания. Как начинал и до чего докатился. Всё начиналось, как помощь друзьям, соседям, хорошим знакомым. Но однажды ему за его студенческий ещё проект хорошо заплатили. Очень хорошо! И пришла мысль: это можно сделать источником дохода! Надо только подобрать команду.

Тогда он начал присматриваться к ребятам на своём курсе и на других. Некоторых советовал отец, который в то время ещё преподавал и не собирался уходить. Но Полину он нашёл сам на студенческой конференции. Тогда ему показалось, что их встреча – серьёзно, навсегда и так и должно быть. Ни хрена!

Через несколько лет осознал, что Полину любит, но и других баб прекрасно замечает. А на их флирт ведётся, как холостой. Не то чтобы Герман сорвался с цепи, как голодный, но … начал погуливать потихоньку. Тем более бизнес в гору попёр, крутые заказчики появились и их крутые жёны и тёлки. Все так жили в окружении Германа. Поэтому не видел ничего зазорного в мелких разовых интрижках. Лишь бы Поля не знала. Даже прислугой не гнушался до одного случая.

Горничная, с которой он пару раз переспал, вдруг проявила гонор начала огрызаться с Полиной, отвечать ей с пренебрежением и вызовом. Моментально весь интерес к этой лярве пропал. Выгнал. На прислугу долго не обращал внимания. До Алёны.

Алёна эта ещё… Только со Стефанией разобрались, что не беременна, так теперь Алёна.

- Твою мать, - скрежетнул зубами. – А вдруг ребёнок мой? Вдруг сын?!

Кровь не водица. Что же он этому ребёнку ничего не оставит? Только старшей Насте всё достанется? Нет, конечно, не бросит он своё дитя. Придётся вписывать везде, наделять их с Настей равно. Но как это всё примет Настя?

- Бл*дь! – шарахнул кулаком по колену. – Накосячил, так накосячил! Слава богу, со Стефанией не успел ребёнка заделать! Ещё от преступницы у него ребёнка не было!

Стефания – это вообще жесть! Раньше ему такие надувные куклы не нравились, а тут как-то зашло… Кажется, началось всё со дня рождения Клавдии. Она тогда пригласила Мельниковых, а к ним вернулась дочь из Европы – Стефания.

- Твою мать! – дошло до Германа. – Это же Клавка и постаралась свести его с чокнутой Стефой! Чтобы рассорить всю семью, чтобы Герману было не до фирмы. И это ещё Клавдия не знала об Алёне!

- Герман Викторович, уха готова! – позвал от костра Степан, которого Алесей назначил старшим.

Только у него была рация и телефон, у остальных всё выключено, чтобы не отсвечивали.

Герман тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. С удивлением обнаружил, что наступил вечер. Парни что-то бурно обсуждали у костра, но без него уху не разливали. Герман тяжело поднялся и подошёл ближе.

- Стёп, после ужина позвони Алексею. У него информация должна быть для меня.

- Уже передал, Герман Викторович.

- Давай! Вы наливайте, я сейчас.

На небольшом столике появились железные миски с ухой, крупные куски хлеба, запотевший пузырь водки. Герман отвернулся, чтобы прочитать сообщение.

«Ребёнок ваш. Алёну ищут люди Трапезникова. Полина Матвеевна выписалась, хотя ещё не в порядке. Клавдии Викторовне предъявили обвинение в соучастии. Виктор Ильич в больнице, с сердцем плохо стало. Стефанию выпустили под залог. Сидит дома под арестом. Сторожат люди Гаврилова».

Герман медленно убрал телефон в карман. Отвечать пока не стал. Надо всё обдумать. Теперь тем более.

Машинально ел, машинально пил, а в голове крутилось: «Ребёнок ваш»

Как так?! Всегда предохранялся. В том случае уж точно. С прислугой был, не с равной. Оставлять своё семя на помойке не собирался. А получилось!

На следующий день после ужина, уже на ночь глядя, приказал Степану:

- Закругляемся! Заводи машину!

Два дня пролетели, как один миг, но всё же мозги Германа частично прояснились. Та каша, которая образовалась в них после всех событий, утряслась и перестала кипеть. Со стороны и издалека появились даже мысли, как можно повернуть всё в свою пользу.

Во-первых, развод с Полиной. По донесению Алексея, он уже состоялся. Полина получила даже свидетельство. Да, они разошлись без шумного скандала и делёжки, но всё же Германа сильно царапало, что жена даже не попыталась с ним поговорить. Хотя бы, как все бабы спросила, почему он это сделал.

Ответ, конечно, был бы примитивным: потому что! Герман и сам не понимал, чего ему не хватало в браке, но обидно, что Полина выбросила его из своей жизни, как ненужный хлам. И даже не переживает, похоже.

Позиция отца в этом вопросе тоже напрягала. Он горой встал за бывшую невестку и внучку. И, кажется, собирается совсем от дл отходить. Вон с Майкой акциями поделился. Мать, правда, осталась на его стороне. Но мать не имела рычагов влияния. Так что её поддержка, скорее, моральная.

С одной стороны, Герман не жалел о разводе с женой. Полину он уважал, ценил, но не любил. А в последнее время даже опасался её влияния. Боялся, что может отобрать бизнес, хотя Полина никогда не стремилась к руководству. Однако её авторитет в бюро стал настолько высоким, что работники обращались уже к