Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон

признался. Он ненавидел слабость. Плохая новость заключалась в том, что Старший все еще жив. А хорошая? Похоже, он немного сдал позиции с тех пор, как я видел его в последний раз.

Брюс и Шелли подошли ближе, когда Даллас сумела высвободиться из объятий Моники.

– Дорогая. – Шелли сжала плечи Печеньки, а ее лицо приобрело мрачное выражение. – Мы слышали о случившемся на балу дебютанток. Как вы?

– Мисс Таунсенд. – Брюс протиснулся между ними и взял Даллас за руки с актерской игрой, достойной Оскара. – Если вам нужно обсудить что-то с глазу на глаз, я в вашем распоряжении. – Придурок хотел, чтобы Печенька бросилась к его ногам и умоляла спасти ее от большого злого волка.

Я предвидел такое поведение Брюса, как и реакцию Даллас, – она знала, что у нее нет выхода. Ей некуда возвращаться. После нашего позора в розарии в Чапел-Фолз ее теперь примут только в качестве моей жены.

Хотя я предполагал, что Даллас откажет Брюсу, я не ожидал, что она задерет нос и станет смотреть на него как на смиренного слугу.

– Брюс, верно? – Она прищурилась и отступила назад.

– Да. – Он склонил голову с притворной скромностью. – Не нужно храбриться, моя дорогая. Я видел записи в социальных сетях…

– Знаете, что говорят о социальных сетях. – Печенька рассматривала свои наманикюренные ногти, снисходительно надув губы. – Они не что иное, как ложная реальность.

Шелли выступила вперед, пытаясь выдавить из моей невесты хоть какое-то признание.

– Но вы были будто вне себя от злости…

– О, так и было. – Даллас рассмеялась, намотав прядь волос на палец. Я заметил, что на переносице у нее россыпь веснушек в форме крыльев. – Но потом у меня было время успокоиться и подумать о том, как сильно этот мужчина одержим мной. Только посмотрите, на что он пошел, чтобы мы поженились. Клянусь, каждый раз, когда он смотрит на меня, у него в глазах стоят слезы. Он не может сдержаться. Его счастье в моих руках. Разве это не романтично? – Я был готов поцеловать ее в этот момент. Конечно, в отместку она бы наверняка откусила мне губы.

Разочарованные Брюс и Шелли рванули в сторону, и Старший наконец подошел к Печеньке. Кровь застыла у меня в жилах. Мышцы напряглись. Я обхватил ее за талию в собственническом жесте.

Даллас окинула взглядом общее состояние здоровья моего отца. Или, вернее, его отсутствие. Миллион вопросов плясал в ее глазах цвета гречишного меда. Я надеялся, что Старший видел каждый из них. Ему претила мысль о том, чтобы окружающие знали о случившемся с ним. О том, что его подвело величественное тело и скоро он совсем зачахнет. Поэтому он решил уйти на пенсию, пока общественность не стала свидетелем того, что сделала с ним болезнь.

Старший взял руку Даллас и поднес ее к губам, встретившись с ней взглядом.

– Ромео, она сногсшибательна.

– У меня есть глаза, – сообщил я.

– Руки тоже на месте, и, похоже, ты никак не можешь выпустить ее из них. Расслабься. – Он усмехнулся. – Она ведь никуда не сбежит?

Даллас рассматривала окруживших ее людей, пытаясь оценить обстановку. Было очевидно, что между присутствующими мужчинами установилась неприязнь. Решив перестраховаться, Даллас взяла Монику под руку и улыбнулась.

– Я была бы рада помочь вам на кухне, мама.

– О, я не была на кухне с девяносто восьмого. – Она махнула рукой. – Все делают слуги.

Даллас сверкнула ослепительной улыбкой, но я видел, что ей не понравилось, когда Моника употребила слово «слуги». Неужели у моей юной невесты есть моральные принципы? Маловероятно. Лучше это не выяснять.

– Может, сядем за стол? – предложил Старший.

– Конечно, Ромео. – Брюс чуть ли не повалился набок и не подставил ему пузо, чтобы его почесали.

Когда все четверо пошли в обеденный зал, Печенька задержалась и наклонилась ко мне, понизив голос:

– С твоим отцом все нормально? Или что-то не так?

Со Старшим многое было не так. Атаксия Фридрейха[27] оказалась единственным, что было в нем нормального. В конце концов она его убьет. Слишком медленно, на мой взгляд. Но в то же время я с наслаждением наблюдал, как прогрессируют симптомы. Как он с трудом передвигался во время внезапных приступов. Усталость. Заторможенная речь. Честно говоря, только в такие моменты я его и слушал.

– У него редкое наследственное заболевание, которое вызывает прогрессирующее поражение нервной системы. – Я направился в обеденный зал, в отличие от Даллас отказываясь понижать голос. Мне плевать, если Старший меня услышит. Напротив, буду этому только рад.

Она наморщила лоб.

– Наследственное? А ты…

– Унаследовал его? Нет. Для этого нужны два рецессивных гена. – Я наклонился к ней, касаясь губами уха. – Осторожнее, Печенька. Ты же не хочешь, чтобы я ошибочно счел тебя неравнодушной.

На протяжении всего ужина Брюс и Шелли настойчиво расспрашивали Печеньку о бале дебютанток, Моника пыталась заманить Даллас в шопинг-тур по Европе, а Старший старался выявить в ней явные недостатки. Которых было предостаточно. Моя невеста обмякла в кресле, как переваренная креветка, наверняка, чтобы потрепать мои и без того расшатанные нервы. Я видел, что Печеньке не нравилось защищать наши отношения по той простой причине, что их не существовало. Она была вынуждена лгать сквозь зубы ради мужчины, который лишил ее некогда прекрасной жизни. Когда подали десерт, она, как ни странно, к нему даже не притронулась.

Брюс и Шелли допекали Даллас бесконечными вопросами о ее отношениях с Мэдисоном Лихтом. Она то и дело потягивала воду, ее привычный огонь давно потух.

– …просто мне кажется странным, что Мэдисон пел вам дифирамбы на весь столичный округ, а потом вы так быстро разорвали помолвку после недолгого флирта с нашим Младшим…

Брюс мусолил бы этот вопрос, пока не полилась нефть, если бы Печенька не выпалила:

– Можно я отойду?

Мои родители озадаченно переглянулись.

– Конечно. – Я встал и выдвинул ее стул.

Она исчезла быстрее, чем верх от бикини на вечеринке во время весенних каникул в Канкуне. Брюс повернулся ко мне.

– Младший, сынок, то, что ты делаешь с этим ребенком, удручает.

– Как и то, что ты делаешь со мной, – заметил я.

– И что же я делаю?

– Живешь на этом свете.

– Ромео, – притворно упрекнул Старший. Ему до чертиков нравилось наше соперничество за его трон. – Хватит насмехаться над Брюсом. Ты прекрасно знаешь, что старших нужно уважать.

Я отпил бренди.

– Он первый начал.

Брюс нахмурился.

– Каким же образом?

– Таким, что родился.

Ничто так не пробуждало моего внутреннего ребенка, как споры с моим заклятым врагом в присутствии отца.

– Мэдисон рассказывает всем направо и налево, что Министерство