Между семьей - Вэнди Джинджелл

— В прошлый раз… В какой прошлый раз?

— В прошлый раз, когда кое-то… ушёл, — сказала я. — Ну, и в прошлый раз, когда кто-то умер тоже. Я не думаю, что Джин Ён в счёт — или он тогда не считался. Его было мало. Теперь это могло бы измениться.

— Думаю, что в один прекрасный день ты будешь застигнута врасплох, — неуверенно сказала Моргана. — Любовь довольно трудно скрыть, и я говорю тебе…

— Да, да, я помню, — быстро сказала я и пошла обратно по коридору, чтобы не слушать. Я только-только вернулась к нормальному равновесию с Зеро после того, как Моргана впервые вбила мне в голову те идеи, и я отказывалась терять это предварительное равновесие.

— И у тебя под окном ошивается вампир, — сказала она, устремляясь за мной. — И что ты собираешься с этим делать?

— Попробую впустить его, для начала, — сказала я. — Не можем же мы оставить его там, он может попасть в беду, а другие говорят, что он продолжает на них пялиться, так что…

— Я имею в виду, что ты собираешься делать с этими двумя? Зеро, наверное, просто достаточно героичен, чтобы держать рот на замке и ничего не говорить, если будет казаться, что ты уже у Джин Ёна.

— Во-первых, Зеро определённо не держит рот на замке, — жалобно сказала я. — Он бросал Джин Ёна сквозь стены и предупреждал его держаться подальше. Во-вторых, нам обязательно об этом говорить?

— Ты сама просила совета некоторое время назад, — отметила она. — Я просто спрашиваю, знаешь ли ты на самом деле, чего хочешь? Если бы они оба были там, за окном, с сердцем в руках, и ты могла бы впустить только одного из них, кто бы это был?

— Без понятия, — ответила я. Но я знала — вроде как. С Зеро я всегда была бы слабой, хрупкой девчонкой — той, кто не была бы такой же хорошей, или быстрой, или такой же личностью. С этим ничего не попишешь, потому что он так думал. Что бы я ни делала, пока это был его мыслительный процесс, он воспринимал меня именно так. И он отдал бы за меня свою жизнь, но для него я всегда была бы чуть меньшим человеком, чем он. Я могла бы полюбить его, но не думала, что когда-нибудь смогу полюбить его.

С Джин Еном я была в равных условиях. Он был физически сильнее меня, быстрее и определённо имел больше шансов на победу в драке, но каким-то образом он мог признать, что я способна на то, на что он не была способна. И я знала, что в его глазах я не стала менее значимой из-за того, что была человеком. Он слишком хорошо знал, откуда он родом. В мире полулюдей, испорченных людей и фейри мы, испорченные люди, скорее всего, узнаём друг друга. Если бы пришлось выбирать между тем, чтобы меня любили без уважения или уважали и не любили, я хотела, чтобы меня уважали.

И Джин Ён обещал и то, и другое.

— Лгунья, — сказала Моргана слишком резко. Она, казалось, была достаточно довольна, чтобы не спрашивать больше ни о чём; возможно, она знала, что я так же, как и она, озадачена своим выбором: есть мозги или не есть.

Всё, что я знала с уверенностью, это то, что если бы был выбор между Джин Ёном и Зеро, я бы всегда выбирала Джин Ёна. Но был ли выбор между ними? Должна ли я была кого-то выбирать? Хотела ли я кого-то выбирать? Это было самое главное, в чём я не была уверена, и пока я не была в этом уверена, мне казалось несправедливым пробовать что-то с кем-то. Особенно, когда вампир уже был эмоционально неустойчивым, а фейри недавно стал эмоционально неустойчивыми.

Особенно, когда мир, каким мы его знали, близился к точке невозврата, как чёртик из табакерки, готовый выпрыгнуть во все эти опасности из-за-конфликта запредельных и прохожих людей.

Мы пытались выпить чашечку чая в тишине, чтобы скоротать время, но ликантропы на самом деле не любят пить чашечку чая в тишине, когда по телевизору ничего не показывают; они рыщут по шкафам и начинают огрызаться и драться в любой момент, а затем носятся по всему дому, огрызаясь и рыча.

Мы с Морганой вышли из кухни, когда стало казаться, что нас вот-вот опрокинут в драке, защищая наши кружки от летящей волчьей шерсти, и вместо этого поднялись наверх. К счастью для меня, Моргана тоже оставила обсуждение сердец внизу; она была счастлива устроиться на мягком диване в моей комнате, переложив несколько собранных бумаг, и потягивать кофе, пока я делала то же самое на полу напротив неё, прислонившись спиной к стене. Я не спала и не сидела на своей кровати уже… ну, несколько ночей подряд. Я не смогла заставить себя сделать это, а это означало, что, как только подушка была убрана, остался только пол.

Моргана, казалось, была рада вообще не разговаривать. Она с удовольствием устроилась в кресле-качалке, поставив чашку с кофе на живот, и подняла сначала одну ногу, затем другую, чтобы покрутить ими, наблюдая за происходящим. Сначала я подумала, что она просто любуется своими туфлями — я не помнила, чтобы она раньше носила обувь, — потому что они были такими же готичными, как и она сама, и при этом оставались абсолютно красивыми. Затем мне пришло в голову, что она тихо удивлялась тому факту, что её ноги двигаются — что она может управлять ими сама, — и я поняла, что даже самые незначительные движения казались ей прекрасными.

Я позволила Моргане наслаждаться движением своих ног, пока кофе не закончился и она не обнаружила стопку бумаг, всё ещё лежащую за подушкой, просто поставив на неё свою кофейную чашку.

— Боже мой, что это? — спросила она, вытаскивая их из-под кофейной чашки. — Эй! Здесь указан мой адрес!

— Это вещи, которые Атилас заставил кое-кого собрать для него, — сказала я. — Я узнала об этом и смогла заполучить копию.

Левая нога Морганы замерла на месте.

— Я до сих пор вижу его в своих кошмарах, — сказала она.

— Ага, — сказала я. Мне не нужно было говорить «я тоже», потому что Моргана уже знала; мы говорили об этом несколько дней назад. Она имела право знать, что мы нашли чувака, который сделал её такой, какой она стала.

Надеясь перевести разговор на что-то менее щекотливое,