Заставь меня влюбиться - Селина Аллен

– Потому что ты сбежала.

– Потому что ты не захотел бы видеть меня утром рядом с собой в постели.

– А ты так уверена в этом?

– Могло быть по-другому? – парировала я.

Он испытующе смотрел в мои глаза, затем что-то заметив в них, отвел взгляд.

– Какая теперь разница, ты ведь все-таки ушла. 

Словно утомившись от нашего разговора, Конрад схватил листок, который лежал рядом со мной и стал его рассматривать. На том листе была нарисована голубая бабочка. Крылья ее были сделаны словно из витражного стекла, которое, освещаемое солнечным светом, окрашивалось в разные оттенки голубого.

– Что это? – хмуро спросил он.

– Полярная бабочка, – ответила я.

Он кивнул и придирчиво изогнул губы, так, словно что-то понимал в искусстве и мог судить мою работу.

– Красиво. А что нарисовала Аврора?

Я взяла альбом дочери и передала его Конраду.

Он критичным взглядом прошелся по шедевру, нарисованному ею.

– Это… мяч?

Я пожала плечами.

– Спрашивай у творца, возможно солнце с черными пятнами или испортившийся апельсин.

Потерев пальцами подбородок, Конрад выдал:

– Красиво...

Мои губы сложились в подобие улыбки.

– Да-а, критик из тебя никудышный, – фыркнула я, помогая дочери закрывать баночки с краской. Все, что она могла, так это перевернуть их и запачкать всю гостиную яркими цветами.

Его присутствие рядом с нами казалось мне необычным. Конрад не из тех парней, которые любят пустую болтовню, значит таким способом он пытается подружиться.

– Твой номер занесла в черный список моя секретарша, она уже уволена, – донесся до меня его безразличный голос.

– Интересно с чего бы ей это делать?

– Потому что мы вышли за рамки рабочих отношений, и она решила, что может позволить себе подобное.

Вышли за рамки рабочих отношений. Коротко: они спали, и ассистентка потеряла от него голову. Увидев мои смс, она стала ревновать или разозлилась или все вместе, и просто занесла мой номер в черный список.

Разве можно ее винить за это помешательство? Конрад мог иметь скверный характер, однако это никак не отражалось на его внешних данных. А данные были весьма неплохи. Он был очень привлекателен, нужно быть слепой, чтобы не заметить этого. Хэтфилд словно был творением Олимпийских богов. Сколько еще таких несчастных женщин, которые влюбились в человека с каменным сердцем? 

– Из-за этого ты уволил ее? – спросила я.

– Да, она во всем виновата, – заявил Конрад.

– Ты уверен, что в этом можно винить только ее? Ведь если бы вы «не вышли за рамки рабочих отношений», то и проблемы бы не было.

– Хочешь сказать, что виноват я? – сузив глаза, спросил он.

Я вздохнула.

– Хочу сказать, что не стоит взваливать ответственность только на нее.

Конрад о чем-то раздумывал, затем покачал головой, словно отгоняя от себя непрошеные мысли, и спросил:

– Стоит вернуть ее назад?

Девушку, с которой он спал? Отчего-то мне хотелось крикнуть «нет», но я сдержала этот порыв.

– Разве мне это решать?

– Стоит ли подобная вольность увольнения? – перефразировал он вопрос.

Я не знала, в каком положении находится та несчастная. Вдруг она совсем одна, а эта работа значительно облегчала ей жизнь. Вдруг у нее есть ребенок, или даже два.

– Нет. Я считаю, что увольнение это слишком.

Конрад хмыкнул.

– Ты очень мягкий человек, Сабрина.

Я мгновенно ощетинилась.

– С чего ты взял, что я мягкий человек? Потому что я не считаю это увольнение правомерным?

– Да, и как пример, ты месяц терпела то, что я устроил тебе, никто не продержался бы и дня.

– Я… – сотни мыслей крутились в моей голове, но из-за сильного раздражения я никак не могла подобрать слов, чтобы высказать ему все, что думаю. – У меня на руках маленькая дочь! Я терпела до последнего, чтобы не лишать ее ни одной из привилегий.

Он удивленно вскинул брови, одним этим заставляя меня прийти в ярость.

– Интересно, какие же привилегии видела Аврора? Может быть, тот старый ковер в твоей гостиной? Кроватку из пластмассовых деталей? Или те дешевые китайские игрушки? – Он не издевался и не насмехался надо мной, но эта эмоция в его глазах мне все равно не нравилась. Мы с дочерью явно не были людьми его круга. Его слова только лишний раз подтверждали это.

– Мне пришлось работать с четырнадцати лет. Я не наслаждалась поездками на Барбадос или Ямайку. Мне не дарили машин, квартир или тех дорогих игрушек вроде часов, телефонов и ноутбуков. Так что – да. Кроватка была неплохая, игрушек у нее было предостаточно, а ковер, хоть и старый, но чистый. Так что не смей осуждать меня и порадуйся, что я делаю так, как ты хочешь. Я терпеть тебя не могу, Конрад, но я не собираюсь выкатывать перед тобой свою гордость, я не тупая и понимаю, что со своей карточкой без лимита на операции ты обеспечишь моей дочери светлое будущее.

– Нашей дочери, – поправил он меня.

– Пока она только моя дочь. Ты узнал о ее существовании недавно! Прямо перед тем, как силой увез нас из Нью-Йорка! – Я не могла отпустить это, просто не могла. Я понимала, что веду себя отвратительно. Кто, в самом деле, откажется от этого? Он поселил нас в невероятном доме, ничего не требовал, кроме заботы об Авроре, что для меня является обычной рутиной. Я знаю, что он видит синюю краску на своих светлых полах и красную краску, которую Аврора пролила на бежевый ковер, на котором сидела, но он не сказал ни слова.

Его лицо приняло сердитое выражение. Однако мне показалось, что синие глаза наполнились сожалением.

Черт.

Я вижу то, чего нет, не так ли? Сожалеет ли он о своих действиях?

Я заправила упавшие на мое лицо пряди волос за уши, и решила понизить градус беседы, который сама и накалила ранее.

– Звонили из Нью-Йоркского отеля, передали, что Селеста Хэтфилд приглашает меня на работу. Она ведь не знает, что ты забрал меня? – спокойным голосом спросила я.

Лицо его потемнело. Конрад вскочил на ноги.

– Нет! И ты не скажешь ей, иначе я превращу твою жизнь в кошмар! – грозно воскликнул он.

Я вдохнула и выдохнула, стараясь