Невеста генерала Грозы - Соня Мишина

подбоченилась я. — Моя гнедая на такое угощение даже не взглянет! Мне нужна большая сочная морковка, а лучше — две! Я ведь могу посетить конюшни, где стоит подаренная мне императором лошадь?

Стражник, надо отдать должное, смутился и даже повинился:

— Простите, леди. Конечно, вы вольны навестить свою любимицу. А морковь вам выдадут вон там, за углом левого крыла пажеского корпуса.

Величественно кивнув стражнику — чтобы помнил свое место! — я заторопилась в указанном направлении.

И сразу, как свернула за угол, уловила ароматы свежего хлеба, кислой капусты, сырых овощей и запекающегося на углях мяса.

— Эй, красотка, — заметила меня женщина, разгружающая подводу с бочонками, в которых, вероятно, привезли муку. — Если к нам идешь — помоги, прихвати вон те корзины.

— К вам, к вам, — кивнула я, подхватила две корзины с орехами, на которые указала женщина, и пошла следом за ней.

— Что-то я тебя тут раньше не видела, — поставив бочонки с мукой в ряд с другими и забирая у меня корзины, заметила кухарка. — Ты на работу устраиваться? Так я найму: у нас едоков прибавилось, а рабочих рук — не хватает!

— Я бы с радостью, но так уж вышло, что я из тех, кого прибавилось. Участница отбора наездниц, — скромно представилась я.

— Ох, леди! Простите, не признала! Костюмчик-то у вас не новый и небогатый. Как мне искупить промах? — Кухарка по-настоящему испугалась. Видимо, не раз сталкивалась с аристократками вроде леди Горностаихи и знала, чем это чревато.

— Это вы меня в наряде трактирной подавальщицы не видели! — засмеялась я.

— Ох, так вы — та самая леди, которая генерала Грозу окоротить посмела?

— А что, он часто по тавернам ходит и руки распускает? — заинтересовалась я.

— Нет-нет! Вы не подумайте! Он и в столице-то раз в полгода бывает, на военных советах — когда Император призовет. Нет у него времени по тавернам ходить, и не было бы, если б его императорское величество очередной отбор не затеял бы, и генерала Грозу главным женихом не назначил бы!

— Значит, сам генерал жениться не желает, — сделала я вывод и наконец поняла причины ярости этого могучего дракона. Мне вон отец-барон тоже жениха навязать пытался, но я того жениха разок через плетень уронила, и его и след простыл.

— Не желает, — согласилась кухарка. — Так зачем вы к нам шли-то, леди?

— Морковки попросить. Для лошади, которую вчера объезжала. Сможете выделить?

— Попросила бы другая — я бы подумала, а вам, леди, не могу отказать, особенно после того, как вы мне корзины помогли донести!

Кухарка сбегала в кладовку и принесла мне две больших сладких морковки. Они были уже мытые и выглядели так аппетитно, что у меня самой слюна побежала, так захотелось впиться зубами в ровный сладкий корень.

— А вам, леди, если не откажетесь, я маковых булочек с собой заверну, — предложила добрая женщина.

А я не стала отказываться. И, спросив дорогу до конюшен, отправилась со своей добычей к гнедой.

Императорский двор понемногу просыпался. Выходили во двор юные грумы и пажи. Сменялись на своих постах стражники. Выглядывала из окон и дверей прислуга. Но на меня никто особого внимания не обращал. Наверное, потому что вид у меня был деловой и уверенный, хотя по сторонам я стреляла глазами очень активно: когда еще доведется за стены императорского замка заглянуть, да не в парадные залы, а на задний двор?

Наконец, я добралась до конюшен. Здесь тоже только-только появлялось первое сонное шевеление. В каком стойле искать свою гнедую, мне подсказал один из дежурных конюших, который тоже немало подивился желанию благородной леди спозаранку не в кроватке нежиться, а по утренней прохладе прогуливаться. К счастью, долгими беседами он меня занимать не стал: у него своих дел хватало.

А я наконец-то добралась до своей гнедой. «Грида» — значилось ее имя на деревянной резной табличке у входа.

— Привет, красотка, — заговорила я издалека, привлекая внимание кобылки. — Какое имя у тебя красивое! Знаешь, что оно значит на моем северном наречии? «Боевая подруга». Так что это судьба, что ты моей стала. Давай дружить.

С этими словами я протянула Гриде первую морковку. Та с удовольствием захрумкала сладким сочным корешком. А я похлопала ее ласково по шее, провела по спутанным прядям.

— А давай-ка гриву тебе расчешем? — предложила весело. В углу заметила пару полочек, на одной из них — специальный костяной гребень.

Взяла его и принялась разбирать спутанные черные пряди конских волос.

Гриде забота понравилась. Она довольно пофыркивала, время от времени тыкалась носом мне в плечо, выпрашивая еще лакомства. Причесав ей гриву, я перешла к хвосту. Потом, заметив, что воды у моей кобылки в поилке осталось мало, принесла ведерко свежей.

А пока бегала с ведром, на соломе, которой был устлан пол стойла, появилось несколько свежих кругляшков навоза. Ждать, пока найдется кто-то, чтобы их убрать, я не стала, и сама схватилась за вилы.

И тут откуда-то сверху послышалось басовитое ворчание:

— Кому ж там неймется с утра? Тарахтит и тарахтит, как кривое колесо!

Следом за голосом появился и его хозяин. И это был генерал Гроза. Мы уставились друг на друга в немом удивлении.

Потом генерал иронично поднял бровь:

— Что ж вы замерли, леди? Продолжайте! — И кивнул на вилы, словно намекая, что я вряд ли сумею с ними управиться.

Разумеется, я тут же показала, что очень даже управлюсь. Собрала грязную солому, вынесла во двор. Принесла и раскидала свежую.

Гроза наблюдал за мной пристально и как-то задумчиво. Будто пытался решить в уме сложную задачу.

— У барона Горнфельда все дочки навоз вычищать умеют? Или это особая стратегия, чтобы мне понравиться? — наконец заговорил он.

— А в роду Грозовых все генералы на сеновалах ночуют? Или это особая стратегия, чтобы от придворных спрятаться? — не сумела удержаться я от очередной колкости в адрес этого напыщенного сноба.

Генерал зарычал — негромко, но грозно, вошел в стойло и двинулся на меня, припер к стене, навис надо мной: босой, в простых полотняных штанах, сидящих на косточках, в расстегнутой до самого пояса рубахе — и в свободных кожаных перчатках-крагах!

— А вот язычок дочери укоротить барон не сумел, — пророкотал он, опасно поблескивая потемневшими от гнева глазами. — Видно, придется мне восполнить недостаток воспитания!