Хочешь большой любви? - Фиона Харпер

Солнечные лучи золотили черепичные крыши, пробиваясь между высокими зданиями. Солнце освещало причалы, обрамляющие Сену, и светло-серые каменные плиты приобретали золотисто-розовый оттенок. Грейс и Ной молчаливо прогуливались то по облитым солнечными лучами, то по тенистым улицам. Они держались за руки. Внешне Ной и Грейс казались влюбленной парой, которая наконец выбралась из номера отеля.

Ной пытался держаться спокойно, с трудом сдерживая волнение. Он понимал, что настало время откровений.

Они прошли мимо собора Парижской Богоматери, по правому берегу Сены, а теперь шли в сторону Лувра.

Грейс пристально глядела на реку, намеренно не обращая внимания на растущие вдоль берега березы — она не могла смотреть на них. Глубоко вздохнув, Ной остановился у первой же березы.

Он решил не торопиться. Пусть Грейс узнает не сразу…

— Ты видела все надписи на деревьях?

Она кивнула и что-то промычала в ответ, продолжая наблюдать за тем, как волны бьются о каменные берега.

— По логике, если бы кто-нибудь оставил сообщение на дереве, то человек, которому это предназначалось, должен был бы обратить на это внимание, разве нет?

Грейс равнодушно посмотрела на Ноя. Он сделал шаг в сторону и уставился на нее с надеждой, молясь про себя, чтобы она заметила сделанное им.

Грейс посмотрела на дерево, вздохнула и уже начала отворачиваться. Сердце Ноя замерло. Однако Грейс снова взглянула на дерево и явно что-то заметила.

— А что там, на вершине дерева?

Он пожал плечами в ответ.

— Я не замечала этого прежде. Это какая-то новая надпись. Она находится слишком высоко…

Ной проследил за взглядом Грейс, желая, чтобы она начала читать эту надпись.

— Это не просто слова, а какое-то высказывание со смыслом…

Ной затаил дыхание. В этой надписи на стволе березы заключалось все, что он хотел сказать Грейс.

Она обошла дерево, нахмурилась и принялась читать:

— «Услышав ее имя, я робею»… Что это значит? Это полагается считать романтичным?

Ной молчал. Он засунул руки в карманы и направился к другому дереву, надеясь, что Грейс поймет намек. Она последовала за ним, продолжая хмуриться и оглядываться на первое дерево. Сердце Ноя дрогнуло.

Вот они подошли к следующей березе. Грейс остановилась и осмотрела ее ствол.

— Здесь продолжение… Слушай! «Она дарует мне покой». Чем дальше, тем более странно…

К третьей березе Грейс подошла уже быстрее. Ной шел за ней, пытаясь выровнять дыхание.

— «И пусть моя судьба была ко мне несправедлива»…

Грейс подбежала к Ною. Ее глаза сияли, она выглядела озадаченной.

— Ной, это… Подожди. Это ведь… — Она не закончила фразу и побежала к первому дереву, обошла его, затем направилась ко второму и также обошла его вокруг… — Это стихотворение! — сказала она, подходя к Ною. — Иди сюда. Здесь должно быть продолжение.

Отлично! Грейс любит поэзию. На коре березы были нацарапаны строки из сонета. Этот сонет был не таким изысканным и отточенным, как сонеты Шекспира, однако он был написан Ноем от чистого сердца.

Наконец-то ему удалось показать свое творение Грейс! Кар оказалась права. Любовь предполагает нечто большее, чем просто слова. Тем не менее признаться в любви можно и с помощью слов. Оставалось надеяться, что Грейс поймет его намерение…

Он подвел ее к следующей березе.

— Читай, — сказал он, улыбаясь.

Ною не нужно было смотреть на нацарапанный на коре дерева текст. Последние несколько дней, когда Грейс крепко спала, он по несколько часов подряд делал эти надписи. Однако сейчас он решил подыграть ей.

— «Она любимую мне даровала наконец», — прочел он.

В устах Ноя эти слова прозвучали достаточно необычно, ведь он никогда прежде не произносил подобное вслух. Его откровение было так неожиданно, даже для него самого.

Грейс вздохнула.

— Это так красиво. Подписался ли автор под этими словами?